– Зайди.
Грон молча снял мечи, протянул их Дорну и двинулся за старшим десятником. Старшой привычно уселся на свое место, кивнул на лавку напротив и пожевал губами:
– Ты вроде говорил, что не метишь на мое место, Грон. Тот молчал.
– Ты увел сотню за собой. Как мне это понимать? Грон пожал плечами:
– Я должен что-то объяснять? Они помолчали. Потом Грон хлопнул старшого по плечу:
– Помнишь, что я тебе еще говорил по этому поводу? Тот хмыкнул:
– Что это недолго.
– Я тебя не обманул. – Произнеся эти слова, Грон поднялся и вышел из каморки.
Десяток ждал его у костра. Грон подошел к своим ребятам и присел на кошму.
– Слушайте.
Они живо придвинулись поближе. Грон слегка понизил голос:
– Скоро нам предстоит дорога, есть ли среди вас те, кто хочет остаться?
Они переглянулись, потом вновь повернулись к Грону. Он подождал несколько мгновений, но все молчали.
– Я не тороплю с ответом. Когда узнаете все, подумаете еще раз. – Он сделал паузу. – Мы уйдем на север, в беззвестность, навстречу неведомым врагам и неожиданной смерти. Впереди нас ждет холод, чужой народ и лезвия клинков. Нас будет горстка, их – тысячи.
Он замолчал, обводя всех испытующим взглядом. Дорн улыбнулся и ответил за всех:
– А разве не к этому ты нас готовил? Что-то мы слишком крутые для базарной стражи.
Грон усмехнулся:
– Ладно, тогда за дело. Дайяр и Якир, завтра пойдете на воловий конец. Отберите двадцать пять тягловых быков. Берите лучших, если не найдется столько, подождите, купите позже. Йогер, ты займешься телегами. Мне нужно двадцать больших, крепких телег. А также деготь, масло и все, чтобы обеспечить нормальную дорогу. Ливани, на тебе веревки и канаты. Вот список того, что я хочу, – он протянул ему листок тростниковой бумаги. – Дорн, закупи еще сорок мер железа и договорись с Сайором о найме кузницы на целую луну, начиная со следующей четверти. Кроме того, закажи у медников трубы. Какие и сколько, узнаешь у того раба с ситаккской галеры по имени Угром, которого мы освободили сегодня. Завтра отведешь его к Сайору, и он все тебе объяснит. Кроме того, найми еще шесть молотобойцев и проследи, чтобы в кузнице хватало инструмента, если чего недостанет – купи. Сиборн, я знаю, ты был казначеем сотни в Домере. – Тот кивнул. – Вы трое пойдете к баши Дилмару, я дам список того, что мне нужно. Посмотри, может, посчитаешь нужным добавить что еще. И не скупись. Баши платит за все. – Он окинул взглядом их сосредоточенные лица и улыбнулся. – И ищите охотников. Мне нужно пока десятков шесть. Крепких парней, способных выдержать все то, что выдержали вы, кроме того, они должны уметь скакать на лошади и желать… – Он сделал паузу, представив их удивленные лица… – Учиться грамоте.
Он правильно угадал эффект.
Вечером Грон сидел в «Трилистнике» и слушал Угрома. Тот сбивчиво рассказывал о своих мытарствах на галере. Грон дал ему немного выговориться, а потом положил руку на плечо и сказал:
– Все уже кончилось, Угром, но я не пойму одного, как вы на ней оказались?
Угром тяжело вздохнул:
– Все началось с того, Грон, что через четверть после того, как ты уплыл с Аккума, на острове появился какой-то карлик…
Весь конец лунной четверти был заполнен неожиданной для многих суетой. Базар полнился слухами и сплетнями, а к Грону подходили купцы и осторожно пытались выяснить, не собирается ли уважаемый Грон заняться торговлей. Грон вежливо менял тему. С начала следующей четверти вовсю заработала кузница Сайора. Немного окрепший Угром вцепился в работу, как голодный пес в свежую кость. Дорн пропадал там целыми днями. Баши Дилмар, которому Грон постарался по мере возможности все объяснить, безропотно выкладывал золото. А по базару ползли слухи о том, что Грон собирает охотников. А Грон готовился и ждал. Наконец однажды утром ворота отворились, и на двор медленным шагом въехал систрарх.
Грона вели от ворот под конвоем двоих реддинов, жрецов-воинов из храма Эора. Они считались крутыми бойцами и издавна выполняли обязанности охраны базиллиуса. Грон никогда не был во дворце и потому с интересом разглядывал великолепные колонны, золотую парадную утварь, шелковые занавеси и серебряные зеркала. Даже по меркам его прежнего мира дворец был великолепен. И огромен. Они шли анфиладами комнат и поднимались по широченным лестницам. Наконец, преодолев, наверное, четыре десятка величественных лестниц и не менее сотни дверей, они подошли к высокой двустворчатой двери, украшенной особенно роскошной резьбой, и реддины остановились. Грон посмотрел в высокое, стрельчатое окно с широким мраморным подоконником, окаймленное искусной резьбой по лазуриту. Реддин, стоящий со стороны окна, поймал его взгляд и положил руку на рукоять кинжала. Грон усмехнулся. Послышались шаги, и из бокового коридора вышел тучный мужчина в роскошной одежде, изукрашенной золотым шитьем, с насурьмленными бровями и покрашенной хной бородой. Он окинул Грона быстрым взглядом, презрительно скривился и произнес тонким высоким голосом:
– Десятник Грон?
Грон почтительно поклонился:
– Да, господин.
Мужчина сделал шаг вперед, внимательно оглядел одежду, принюхался, скривился и взмахнул рукой. Из-за его спины возник слуга с небольшой бутылью розового стекла.
– Окропи его.
Слуга открыл бутыль и побрызгал на Грона. Придворный опять потянул носом и удовлетворенно хмыкнул, затем отступил и посмотрел Грону в глаза:
– Ты предстанешь перед стратигарием. Молчать. Отвечать на вопросы. Стратигария именовать Блистательный. Когда отпустят – падешь ниц и покинешь покои спиной вперед. Все ясно?
Грон кивнул:
– Да, господин.
Придворный с сомнением посмотрел на него, будто не веря, что до такого сермяжного типа могло что-то дойти с первого раза, потом вздохнул, призывая небо в свидетели того, что он сделал все, что мог, и повернулся к дверям. Навалившись, он распахнул их и громогласно возгласил:
– О, Блистательный, десятник Грон припадает к твоим ногам, – и шагнул вперед. Реддины чуть подтолкнули Грона и пошли рядом с ним.
Стратигарием оказался мужчина лет сорока с завитыми белокурыми волосами, одетый в белоснежную тогу с вычурной золотой вышивкой по краю. Он лежал на канапе и лениво жевал персики, которыми была наполнена ваза, стоящая на маленьком столике под его рукой. Бросив на Грона равнодушный взгляд, он перевел его на придворного:
– Что там с ним?
– Он обвиняется в том, что имел возможность возвратить в казну рубиновый обруч – подарок Астарнту II от венетского царя, похищенный во времена Игеона III, но не сделал этого.
Грон усмехнулся про себя. Систрарх решил принять такую версию.
– Ну так пусть отдаст, – лениво произнес стратигарий.
– Это невозможно, Блистательный.
Тот задумался.
– А почему?
– Он отдал его нищему, Блистательный. Стратигарий хохотнул:
– Милосердный поступок.
– Но, Блистательный, это был…
– Да ладно, – махнул рукой стратигарий, – что там предлагается?
– Высылка в гарнизон. Охрана границ от северных кочевников.
Стратигарий покачал головой.
– За проявленное милосердие? – Он окинул крепкую фигуру Грона заинтересованным взглядом.
Придворный покрылся пятнами и судорожно открывал рот, как рыба, выброшенная на берег.
– Хочешь остаться в столице?
