перебирал струны киафары. За спиной было обширное ложе, застеленное шкурами, и он подумывал о том, что, возможно, и не стоит возвращаться в выделенную ему комнату, а, когда потянет ко сну, завалиться прямо здесь. Тут дверь покоя тихо отворилась. Видимо, пришел хозяин комнаты. Франк взял еще несколько аккордов и вздохнул – надо было идти.
– Прости, друг, что задержался в твоей комнате, я уже ухожу.
Он встал и, повернувшись, замер. Беллона, нагая, сидела на ложе и насмешливо смотрела на него:
– Эй, ты случайно там не умер? Кто-то говорил мне, что я ему по-прежнему нравлюсь.
Франк шагнул к ложу, взял ее лицо в ладони, нежно поцеловал и опрокинул ее на ложе.
На следующую ночь она вернулась. И на следующую тоже. Потом он уже перестал их считать. Однажды ночью он проснулся и увидел, что она сидит на ложе и плачет. Он коснулся ее плеча и спросил:
– Что случилось? Она дернула плечом.
– Ничего.
Он сел и обнял ее. Она уткнулась в его волосатую грудь и затихла. Только всхлипывала. Он поцеловал ее в макушку и нежно сказал:
– Расскажи мне, и, клянусь, я сделаю так, что ты больше никогда не будешь из-за этого плакать.
Она вдруг дернулась, оттолкнула его и отвернулась. Он схватил ее за плечи и повернул к себе. Она попыталась вырваться, но ей это не удалось. Минуту он смотрел в полные слез глаза, а потом она прошептала:
– Проклятье, я слишком стара для тебя.
Франк улыбнулся и провел рукой по ее крепкой груди:
– Я этого не заметил.
В этот момент в дверь грубо забарабанили. Франк погладил Беллону по волосам и пошел к двери. Когда он открыл, на пороге стоял Алкаст. Окинув Франка насмешливым взглядом, он иронично произнес:
– Прошу простить, но тебя хочет видеть мой отец и твоя мать.
Франк улыбнулся. Матушка добилась своего. Ее опять включили в политические расклады. Он мягко покачал головой:
– Сейчас ночь. Алкаст высокомерно усмехнулся и шагнул в комнату, открыв стоящих за ним дюжих реддинов.
– Не бойся, дворец безопасен, к тому же тебя проводят.
Сопроводив свои слова выразительным взглядом, он повернулся к ложу. В то же мгновение его брови взлетели вверх, а потом он засмеялся:
– Так ты все-таки затащил ее к себе в постель? Поздравляю, ты присоединился к славному братству.
Франк почувствовал, как кровь хлынула к лицу, но он тут же взял себя в руки и расслабился. Алкаст шагнул к ложу и пренебрежительно махнул ему рукой:
– Иди, Франк, я побеспокоюсь, чтобы она не замерзла.
– Алкаст, тебе лучше уйти.
– Что-о? – удивленно повернулся к нему Алкаст.
– Ты меня раздражаешь.
– Ха-ха-ххек.
Франк ударил его кулаком по темечку, и Алкаст мешком свалился у ложа. Франк повернулся к реддинам:
– Заберите его.
Старший осторожно произнес:
– Нам приказано было проводить вас.
– И что вы будете делать, если я не пойду?
Реддины угрюмо переглянулись. Прямого приказа применять силу они не получали, и тот, кто мог бы его отдать, валялся без памяти. А проявлять подобную инициативу в отношении сына базиллиуса…
Когда утром Франк с Беллоной спустились в нижние покои. Алкаст встретил его ненавидящим взглядом и, презрительно кривя губы, что-то пробормотал. Плотная толпа подлиз вокруг него радостно загоготала, зашевелилась, и оттуда выскочил Ксун, один из ближних прихлебателей Алкаста. Окинув взглядом Франка, перебирающего струны киафары, он презрительно посмотрел на Беллону и громко произнес:
– Ну как, Франк, тебе понравилась моя подстилка?
Беллона сжалась как от удара, а Франк отложил киафару в сторону и спокойно, но так же громко произнес:
– Если ты еще раз произнесешь это слово, я отрежу тебе язык.
Над покоем повисла мертвая тишина. Ксун бросил встревоженный взгляд на Алкаста, но тот лишь криво усмехнулся, и Ксун вновь подбоченился и повторил:
– Что ж, если моя подстилка тебе нравится, я дарю ее те…
Франк неуловимым, но стремительным движением скользнул к нему и ударил… Ксун рухнул на колени. Франк надавил на болевую точку у основания нижней челюсти и, когда тот от боли разинул рот, молниеносным движением руки вытащил и растянул язык, а другой рукой полоснул по нему кинжалом. Ксун отчаянно завизжал. Франк брезгливо отбросил кровоточащую мякоть и, повернувшись к слуге, как и все оцепенело пялящемуся на эту картину, кивнул на Ксуна и произнес:
– Позови лекаря, надо прижечь, а то захлебнется собственной кровью.
Когда Ксуна унесли, Беллона подняла измученное лицо и тихо спросила:
– А что теперь?
Франк обнял ее, прижал к себе и произнес:
– Подожду, кто будет следующий, а потом отрежу язык ему. – Он повернулся к Алкасту и добавил чуть громче: – И тому, кто вложил в его губы эти слова.
Дома разбушевалась буря. Мать при любом малейшем шуме ахала, нюхала соль, стонала и жаловалась на ужасную мигрень, орала на него, как уличная торговка.
– Ты понимаешь, тупица, что ты наделал? Ты своими руками разрушил построенную мной, – она стукнула себя в грудь стиснутым кулачком, – твою дорогу к трону.
– Но разве я могу жениться на своей сестре? Мать возмущенно втянула воздух:
– Да кто говорил об этой подзаборной сучке, которая вешается на всяких базарных нищих и портовых стражников! Ты стал бы единственным базиллиусом!
– А ты бы крутила мной на пару с Юнонием, – Франк саркастически улыбнулся. – Вернее, крутил бы Юноний, тебя бы он вряд ли подпустил близко к трону.
– Как ты разговариваешь с матерью? – взвизгнула она.
– Так, как она того заслуживает, – холодно ответил Франк и вышел из покоя, шарахнув дверью.
Ночью он предложил Беллоне выйти за него замуж и уехать с ним. Она печально улыбнулась и покачала головой:
– Нет, Франк, я не пойду с тобой к подножию богини и не уеду с тобой. Я не могу бросить Толлу и никогда не смогу смириться с тем, что тебе будут шептать обо мне в любой подворотне. Тебе не нужна такая жена. Но знай, когда бы ты ни приехал в Эллор, я жду тебя. И так будет до тех пор, пока ты сам меня не бросишь.
Он едва успел проскочить, пока не закрылись перевалы. Войдя в кабинет Грона, он увидел там Гагригда и Сиборна. Только он успел доложить о прибытии из отпуска, как Грон заявил:
– Ну вот, все проблемы решены.
Франк непонимающе посмотрел на них. Гагригд улыбнулся и объяснил:
– Сиборн будет заниматься только Академией. Ее переводят в Южный бастион, в долину Эгиор. Меня ставят на первый полк. Тебе принимать «ночных кошек».
Франк не верил своим ушам.
– Но… как же так… ведь я… Грон рассмеялся:
– Ну вот, а ты говорил, что он, получив команду, не задает вопросов.
Франк захлопнул рот и отдал честь:
– Есть. Разрешите идти принимать сотню. Грон одобрительно кивнул:
– Подожди на улице, капитан Гагригд сейчас спустится. Франк вышел на улицу. Было не по-зимнему
