тепло. Солнце светило ярко, так что на обрезах крыш начали появляться сосульки. Франк вдохнул воздух полной грудью и улыбнулся. Он был дома.
Они лежали на густой медвежьей шкуре, прикрытые только роскошными волосами Толлы, которые разметались по его груди и животу.
– Боги, неужели ты опять уедешь?! – прошептала она.
– Еще не скоро, – мягко ответил Грон, – у нас есть еще почти две луны.
Толла отбросила волосы и села на шкуре.
– О, Грон, я больше так не могу. Всю зиму я жду, когда наконец приедешь ты, а когда ты приезжаешь, я теряю голову. Совершаю глупейшие ошибки. Юноний вертит мной, как хочет.
Грон сел.
– Ну уж в это я никогда не поверю.
Она повернула к нему мокрое от слез лицо.
– Понимаешь, наша связь уже для него не секрет. Грон усмехнулся:
– Не только для него. Убогно еще год назад поздравил меня. Правда, когда он понял, что я не хочу продолжать эту тему, то 5ольше к ней не возвращался.
Толла кивнула со слабой улыбкой, но потом снова посерьезнела:
– Кроме того, мне кажется, Юноний знает, кто ты.
Грон помолчал. О том, кто он такой, знала только дюжина самых близких друзей. Конечно, если не принимать во внимание посвященных. Впрочем, то, что Юноний обладает этим знанием, было лишним подтверждением тому, в чем он и так был уверен.
Толла тряхнула волосами.
– Ну почему боги так несправедливы ко мне?!
Грон вздохнул, протянул руку к одежде, комом валявшейся рядом со шкурой, и начал одеваться. Толла смотрела на него печальными глазами. Когда он затянул ремень, она тяжело вздохнула и произнесла:
– Мне придется выйти замуж, Грон.
Он замер, потом медленно повернулся к ней:
– За кого?
Она горько усмехнулась:
– Ты можешь догадаться.
Грон задумчиво покачал головой:
– Значит, Юноний перетянул на свою сторону солидную часть систрархов городов.
Толла поднялась на ноги и тоже начала одеваться. Грон испытующе смотрел на нее:
– Я могу помочь тебе справиться с этим.
В ее глазах вспыхнула надежда, но через мгновение погасла.
– Как?
Грон свистнул, и Хитрый Упрямец степенно вышел из-за деревьев. Грон подсадил Толлу в седло ее белоснежной Нэрос и вскочил в седло сам. Некоторое время они ехали молча, потом Грон договорил:
– Понимаешь, мы все только думаем, что поступаем только так, как хотим сами. На самом деле у каждого из нас торчат во все стороны такие невидимые ниточки, как у кукол-марионеток. Дерни тебя за одну – поднимется рука, за другую – откроется рот.
Толла усмехнулась:
– Я уже десять лет дергаю за эти ниточки.
Грон кивнул:
– Правильно. А сейчас дернули тебя, и тебе кажется, что некуда деваться.
– Я уже выросла из того возраста, когда кажется, что, стоит только рвануться, и ниточки оборвутся, – молвила Толла. – Если я откажусь стать женой Алкаста, Юноний начнет гражданскую войну.
– Вот видишь, – пришла очередь усмехаться Грону. – Ты дергала за ниточки, и другие люди прыгали, как тебе хотелось, но стоило кому-то дернуть твои, как ты пришла в ужас.
Она недоуменно посмотрела на него:
– Что ты хочешь этим сказать?
– А то, что Юноний так же, как и ты, забыл, что где-то болтаются концы и его ниточек. Он так часто двигал людьми, как куклами, что стал казаться себе чем-то вроде бога – не хуже тех, кто наверху, – вершащего судьбы мелких людишек. А это ошибка – что в политике намного хуже, чем преступление. Он такой же, как и все, и может очень скоро в этом убедиться.
Толла смотрела на него широко распахнутыми глазами, потом лицо ее прояснилось, и она восторженно прошептала:
– Ты хочешь потянуть за его ниточки? Грон рассмеялся:
– Это изрядно испортит ему настроение.
Они выехали из леса и остановились на опушке, за гребнем начинался Сад сереброногих. Толла встревоженно посмотрела на Грона:
– Как ты будешь спускаться?
– Так же, как и поднимался. – Он с улыбкой похлопал Хитрого Упрямца по шее. – Этот сварливый парень, по-моему, может забраться даже по отвесной стене не хуже горного барса.
Грон наклонился в седле, притянул девушку к себе и поцеловал.
– Держись, все поправимо.
– Когда я тебя увижу? Грон задумался.
– Слушай, а почему бы не завтра на аудиенции. В конце концов, разве я не достоин того, чтобы меня пожаловали во Всадники.
Она ахнула:
– Ты… – ее голос сорвался, – ты понимаешь, что будет? Грон расхохотался, глядя в ее изумленное лицо.
– Ну, во-первых, Юноний решит, что ты преподнесла ему подарок. – Он погладил ее по щеке. – Не бойся, мне нужно, чтобы он хорошенько натянул свои ниточки.
К полудню Грон был уже на «ночном дворе». Он прибыл туда в сопровождении лейтенанта Слуя, правой руки Яга, который держал в своих руках ниточки к очень многим людям в Элитии. Убогно встретил их, как всегда, радушно.
– Ты всегда был щедр, Грон, и никогда не нарушал своего слова, поэтому тебе всегда рады на «ночном дворе».
Грон небрежно кивнул Слую и уселся на знакомый ковер.
– Похоже, ты расстилаешь его к моему приходу. Убогно хихикнул:
– Нет, просто перед твоим прибытием в Эллор мне приносят новый с таким же рисунком. Оба широко улыбнулись.
– Что привело ко мне достойного Грона? – подвел к делу Убогно.
Грон неторопливо отхлебнул традиционного дожирского.
– До меня дошли слухи, что у тебя проблемы, Убогно? Тот нахмурился:
– У всех иногда бывают проблемы.
– Я говорю о Сногге и его шайке, – уточнил Грон. Убогно замер, потом принужденно рассмеялся. Сногг пытался сбить из молодых нищих сильную стаю и обвинял Убогно в том, что при нем нищие стали слишком мягкотелыми и не получают того дохода, что был при Омере.
– Ты многое знаешь, Грон. Грон кивнул и улыбнулся:
– Ну, ты-то обо мне знаешь не меньше. Убогно немного повеселел:
– У тебя есть просьба? Грон небрежно кивнул:
– Я хочу предложить тебе одно дело, которое позволит заткнуть рот Сноггу, изрядно обогатит твою мошну и немного поможет мне.
Убогно ухмыльнулся:
– Я думаю, что более правильно было бы поставить эти три цели в обратном порядке.
– Мы будем спорить о порядке слов? Убогно энергично мотнул головой:
– Я слушаю тебя очень внимательно, уважаемый Грон. Грон поставил кубок и наклонился к Убогно:
– Известно ли тебе, зачем Юноний луну назад собрал Паштора, Тагруса Дайорку и еще десяток купцов в
