посмею посмотреть мастеру Дэвиду в глаза.
– Верно, моя дорогая. Итак, решено.
Мистер Бэйли посмотрел на меня строго – точно так же, как Сембур, когда он предчувствовал возражения и намеревался их не допустить. Я и не думала возражать, поскольку совсем не знала Лондона, и обрадовалась тому, что со мной будет местный житель, но понимая, что мистер Бэйли обрадуется маленькой победе, как обрадовался бы ей и Сембур, я кротко сказала:
– Очень хорошо, мистер Бэйли.
На следующее утро, однако, я не дала ему возможность почувствовать себя победителем, заявив, что пройду весь путь до Уэппинга пешком, если он не позволит мне дать ему достаточно денег, чтобы заплатить кэбмену еще до того, как мы отправимся.
Не будь мои нервы так напряжены, я, несомненно, нашла бы нашу поездку в кэбе весьма увлекательной, ибо на протяжении всего пути мистер Бэйли обращал мое внимание на то, что, по его мнению, могло меня заинтересовать. Мы проехали через Холборн, потом по виадуку в Ньюгейт, мимо огромного собора святого Павла и дальше через Чипсайд и Поултри. Народу на улицах было много. Около Банка Англии мы на какое-то время застряли в огромной пробке кэбов, колясок, повозок, но уже через десять минут я увидела мост и знаменитый лондонский Тауэр. Впрочем, мне не удалось его особенно разглядеть, потому что мы почти сразу же свернули и оказались в другом мире, мире узких, мрачных улочек, закопченных складов и убогих жилищ.
В отбросах рылись бездомные тощие собаки. На замусоренных улицах дети играли в те же игры, в которые играла в приюте я. В своей поношенной, перешитой, залатанной одежде они выглядели точно так же, как я, должно быть, выглядела в годы своей приютской жизни, однако нас, приютских, отличало то, что мы по крайней мере всегда держали себя в чистоте.
Кэб привлекал множество взглядов, и кэбмен, ругаясь и размахивая хлыстом, был вынужден отгонять мальчишек, пытавшихся прицепиться сзади и прокатиться. Наконец он остановился и заявил, что дальше не поедет.
– Что? – в негодовании вскричал мистер Бэйли. – Что? Не поедешь дальше, говоришь?
– И дальше не поеду, и постараюсь поскорее отсюда выбраться, вот что, – решительно заявил кэбмен. – Эти маленькие попрошайки, дай им случай, снимут у меня колеса. Не удивлюсь, если они сопрут даже ноги у моей лошади!
Мистер Бэйли обозвал его жалкой, ничтожной мокрицей и пригрозил, что сейчас стащит с коляски и преподаст хороший урок. Я решила вмешаться:
– Пожалуйста, мистер Бэйли, давайте пройдем остаток пути пешком. Глядите, эта улица называется Уоппинг Уолл, так что мы, должно быть, недалеко.
Под наблюдением дюжины любопытных сорванцов мы спустились из кэба. Мистер Бэйли расплатился с кэбменом, пробурчав, что за чаевыми тот может явиться после дождичка в четверг, а затем с широкой улыбкой предложил мне руку. В другой у него была трость из ротанга, которая вскоре оказалась весьма полезной, поскольку ребятня увязалась следом за нами, вопя, передразнивая мою походку и кривляясь.
– У-у-у, гляньте-ка на эту фифу!
– Эй, дядя, где ты добыл такую шляпу?
– Ла-ди-да-ди-да…
Мистер Бэйли стукнул тростью по ногам двум ухмыляющимся и гримасничающим мальчишкам, но не мог заставить себя действовать точно так же с девочками, которые тут же придвинулись к нам еще ближе, становясь нахальнее с каждой минутой. При других обстоятельствах подобное происшествие, скорее всего, только развеселило бы меня, и я вряд ли бы удержалась от смеха, но сегодня шум, отвлекающий меня от наших поисков, показался мне совершенно невыносимым. Самой старшей девочке было лет четырнадцать – пятнадцать, и она была примерно одного со мной роста. Я дождалась, когда она, распевая какой-то дурацкий стишок, оказалась около меня, и схватила ее за ухо.
Она заорала от боли, и мы остановились. Среди полной тишины ошалевшей от изумления аудитории я притянула ее поближе, выставила вперед подбородок, грозно на нее уставилась и, вспомнив приютские годы Джейн Берр, сказала пронзительным голосом:
– Слушай, чучело! Если ты хочешь, чтобы я вмазала тебе в ухо так, что закачаешься, так это запросто!
Я отшвырнула ее в сторону и, по-прежнему держа под руку мистера Бэйли, спокойно двинулась дальше. За нашими спинами вдруг воцарилась тишина. Бросив искоса взгляд на мистера Бэйли, я обнаружила, что его брови от удивления скрылись под полями шляпы.
– Ну, скажу я вам, ну, я вам скажу, – пробормотал он. – Ну, вы и штучка, мисс Джейни, самая настоящая штучка. Ну, выдаете! – он рассмеялся. – Остановили их быстрей, чем станковый пулемет! Ну, скажу я вам!
Через две минуты мы оказались на углу, где была расположена пивная под названием 'Рыжая корова'. Жирный субъект в грязном фартуке пытался крючком выковырнуть большую деревянную мышеловку, застрявшую среди булыжников у стены. Рядом с ним стоял, наблюдая, тощий юнец с черными от грязи босыми ногами, который держал в руках моток толстой веревки.
Мистер Бэйли громко сказал:
– Прошу прощения, – и продолжил, когда толстяк обратил на него внимание: – Я действую от лица этой молодой леди. Она ищет одного потерявшегося, если так можно выразиться, человека, и у нас есть основания думать, что данное лицо находится в этом заведении или где-то рядом.
Толстяк подозрительно спросил:
– Ты – ищейка?
– Нет, просто ищу этого парня, вот и все. По поручению молодой леди.
– И как его зовут?
Мистер Бэйли посмотрел на меня.
