– На взводе, – говорит Храпченко.
– Быстро. Чтобы через полчаса новая программа была. Отрывки. Все. Кто повезет докладывать?
Храпченко:
– Да я уж теперь не повезу, теперь ведь кино…
Большаков:
– Да а я-то причем? Первое отделение – концерт, и ты уж вчера докладывал, Михаил Борисович.
Храпченко:
– Почему это я повезу? Теперь кино.
Я говорю:
– Разрешите, я повезу.
Тогда вдруг Храпченко говорит:
– Ладно, я повезу.
Ну, все встают.
Тогда я говорю Власику:
– Позвольте, а мне-то ведь тоже надо быть. А билета у меня ведь нету.
– Ты что ж? – говорит Власик Большакову. – Не обеспечил?
Большаков:
– Так я ж не знал, что товарищ Ромм будет присутствовать.
– Ну, обеспечь!
– Да уж… у меня больше нет.
Власик посмотрел на меня.
– Ладно, – говорит.
Полез в карман, вынул билет. Ложа бенуара, номер такой-то, или ложа бельэтажа, а наверху печать «Служебный».
Кладу в карман, говорю «спасибо».
В это время Большаков:
– Вот, товарищ Власик, вот вы говорите, – у вас большой киноархив собственный, вы товарища Сталина снимаете. Вы, вот, понимаете, Михаил Ильич, вот ведь, наши операторы… и даже инструктировали товарища Власика. Вот он снимает товарища Сталина. Показали бы.
– Когда надо будет, покажу, – говорит Власик. – А пока, ладно. Пленочки мне подкинь.
Приехал домой. Решил передохнуть, вечером все-таки смотреть, волноваться, как я там смонтировал эти четыре части. Правда, надпись, действительно, вклеили: «Режиссер Ромм» – на смятом куске бумаги сняли. Музыка икает. Ну, ничего.
Только я расположился поспать, снова звонок. Что такое? От Большакова.
– Михаил Ильич, немедленно приезжайте. Храпченко, вот ведь какая история… Вы вот думаете, все просто… А ведь все очень непросто… Вот не поехал я докладывать, а вот Михаил Борисыч вызвался, и, вот, опять, значит, неприятности… Опять влетел…
– Что такое?
– Вот, значит, показывает, показывает программу. Отрывки из картины «Ленин в 1918 году». Товарищ Сталин, значит, помолчал, а потом говорит: «Какое было главное дело в жизни Ленина?»
Ну а дальше сцена развивалась так.
Сталин спрашивает:
– Какое было главное дело в жизни Ленина?
А Храпченко от испуга остолбенел и не знает, что ответить. Сталин:
– Ну, какое было главное дело в жизни Ленина?
Храпченко молчит.
Сталин:
– Неужели вы, товарищ Храпченко, не можете ответить на такой простой вопрос? Какое было главное дело в жизни Ленина?
Храпченко молчит.
Сталин:
– Вы член партии? Председатель Комитета по делам искусств, кажется?
– Да, был.
– Как же вы не знаете, какое было главное дело в жизни Ленина? Нехорошо! Октябрьская революция!
