Элси покачала головой.
— Ты не подумай, что мне жалко. Просто если бы узнал отец… В общем, не хотелось подвергать опасности свои запасы. Все-таки — сухой закон. И, потом, это действует временно.
— А почему ты не уедешь отсюда?
— Не хочется оставлять отца одного.
— Да, все это достаточно сложно, — проговорил Эрих, думая о том, что директору станции, скорее всего, также известно антидействие спиртных напитков, и сухой закон введен им не случайно. Драки, о которых говорила тогда Элси, вряд ли были причиной, скорее предлогом, но высказывать свои предположения не стал. — Ну, так, может, приступим к лечению по рецепту многоуважаемой мисс Лумер?
К середине ночи Элси с презрением отодвинула компот.
— Коньяк надо пить по старинному способу, с кислым лимоном. В крайнем случае, сгодятся яблоки.
— Сойдет, — пробурчал Эрих, дожевывая консервированный сыр.
— Ну уж нет! Я все-таки здесь хозяйка, — Элси порылась в сумке и извлекла связку ключей. — Вот, пошли.
— Куда?
— В оранжерею. Выберем по собственному вкусу.
— Элси! Ты сошла с ума! — трезвея, всполошился Тронхейм. — В таком виде? А если кто-нибудь встретится?
— Не беспокойся, — она сунула ему в руки ключи. — Дрыхнут в своих норах, как суслики. А если и увидят, не пикнут. Отец не жалует доносчиков!
Уговоры не помогли. Элси настойчиво тянула его в оранжерею, и Эрих сдался. Не очень твердо ступая по полу и посмеиваясь над собственной неловкостью, они прошли по пустынному коридору и оказались в тупике. Привычно набрав шифр, Элси шагнула в открывающиеся двери и чуть не упала, запнувшись на пороге.
В просторной ухоженной оранжерее все было разделено на секции. Каждая секция, отделенная от других светопроницаемой перегородкой, жила своей, привычной только для нее, жизнью. В секции цитрусовых было жарко и влажно. Невысокие мандариновые деревья натруженно пригнули ветки, увешанные крупными, но зелеными плодами. Зелеными оказались и лимоны. С трудом отыскав полузрелый грейпфрут, они двинулись дальше. В одной секции яблони только цвели, в другой зеленела завязь, в третьей деревья стояли голые: у них едва начали набухать почки. Элси потерла рукой висок.
— Забыла. Яблок уже нет. Давай прихватим помидор.
— И свежих огурчиков, — высказал свое желание Тронхейм.
Нагруженные помидорами они переходили из одной секции в другую, но в одних огуречные стебли имели по три-четыре настоящих листа и даже не пускали усы, в других стебли с пожухлыми бурыми плодами были собраны в кучи.
— Подожди, — вспомнив, остановилась Элси. — Ведь у папки есть опытные гибридные формы. Мы осторожно сорвем несколько. Все равно у него их много.
Они прошли в самый дальний конец оранжереи. Элси остановилась, у наглухо изолированной секции и потребовала ключи. Открыв дверь, они оказались в яблоневом саду. Здесь зрели отличные отборные плоды.
— Ну вот. Это подходит.
Яблоки пришлось рассовывать по карманам, так как руки Эриха были заняты помидорами.
— Хватит, не увлекайся, — сказал он, прикинув, что Элси в своем усердии может сорвать больше, чем они в состоянии унести. — Надо оставить место под огурцы.
— Трусишка ты, — по-своему поняла его мисс Лумер. — Стоишь у раскрытых дверей… Не бойся, сейчас я здесь хозяйка!
— Ладно, хозяйка, — насмешливо протянул Эрих. — Нести сама будешь. Я нагружен под завязку.
Нужную секцию нашли по соседству. Здесь было царство переплетенных стеблей с яркими желтыми цветами и гроздьями нежных пупырчатых огурцов.
— За этими секциями папа ухаживает сам, — сказала Элси, осторожно снимая с плети огурцы.
— Ну? — удивился Эрих и, пошатнувшись, ухватился за ручку двери. Раздался щелчок. Дверь захлопнулась. И стало чуть темнее, словно при закате солнца. Явственно послышался шепот:
«…и прекрасна Земля, где пет подземных переходов, где воздух чист и прозрачен, а в сосновом бору напоен ароматом смол и хвои. Можно лечь на траву и слушать пение птиц. Можно дышать полной грудью, не боясь, что испортятся кондиционеры и ты будешь умирать медленной смертью от удушья. Сначала почувствуешь, как воздух станет тяжелым, потом будешь жадно хватать ртом остатки кислорода, рвать одежду и медленно терять сознание…»
— Что за чушь! — засмеялся Эрих. — Говорящие огурцы!
Его смех как будто разбудил Элси. Она рванула платье на груди.
— Спасите! Я задыхаюсь! — закричала она диким голосом и упала на колени. Сорванные огурцы выскользнули из рук и покатились под стеллажи.
Тронхейм судорожно нажал на ручку и распахнул двери. Схватив Элси под мышки, он выволок ее в коридор. Чувствуя себя как нашкодивший мальчишка, Эрих быстро собрал раскатившиеся огурцы и оглянулся: несмотря на опьянение, он понимал, что посещение опытных секций, святая святых мистера Лумера, может ему дорого обойтись. Все оставалось в прежнем порядке, не выдавая их кратковременного набега. И тут его поразила мертвая тишина. Он захлопнул дверь. В секции снова потемнело, и раздался тот же приглушенный гипнотический шепот…
На этот раз монотонные слова о смерти, ужасе одиночества в замкнутом пространстве станции вызвали совсем иную реакцию. Его охватила жуть, и он поспешно выскочил из секции.
Элси постепенно оправлялась от психического шока. Он помог ей подняться. У нее было состояние человека, перенесшего огромное физическое напряжение: сбивчивое нервное дыхание, разгоряченное тело с выступившими капельками пота и красное, пылающее лицо…
— Что со мной случилось? — глухо спросила она, отдышавшись.
— Не знаю, — хмуро произнес Эрих. — Какой-то шепот, а потом…
— Шепот? Ах, шепот… Тот самый шепот по ночам, — она содрогнулась. — Пойдем отсюда, мне страшно.
Так никого и не встретив по дороге, они вернулись в номер. Словно сговорившись, одновременно протянули руки к коньяку. Элси криво усмехнулась.
— Ну вот, даже одинаковые желания у нас возникают одновременно.
— Хороший ты парень, Элси, — сказал Тронхейм, разливая коньяк, — но мне кажется, твоей нервной системы не хватит надолго при таком образе жизни. Какой-то старческий шепот вызвал у тебя шок, а что будет дальше?
— Эрих, не шути, пожалуйста. Этот старческий, как ты говоришь, шепот-голос отца. Не знаю, какие он там проводят эксперименты, но мне почему-то стало плохо… Давай выпьем, и не будем больше об этом.
— Пожалуй, — согласился Тронхейм. — Так ты говоришь, это голос твоего отца?
— Мы, кажется, договорились…
— Да, да. Но все так странно…
Утром Эрих еле поднялся. Головную боль не сняли ни процедуры, ни таблетки, ни горячий кофе. Овощи и фрукты остались нетронутыми: слишком сильное впечатление произвели ночные события. Тронхейм расхаживал по комнате, стараясь сосредоточиться и осмыслить вчерашние факты. Наконец из клубка событий и наблюдений потянулась тонкая ниточка. При всем многообразии свежих овощей в его рационе были одни огурцы. Можно, конечно, допустить, что директор любезно учел его просьбу, но ведь вчера он убедился, что в основной теплице цикл их плодоношения кончился. Значит, они попадали к нему из той, опытной секции. Не слишком ли велика любезность при таких натянутых отношениях! Значит, умысел! Говорящие огурцы! Скажи кому-то, сочтут сумасшедшим. Но возможен ли этот бред в принципе? Прежде всего надо уточнить причастность Лумера. Эрих подошел к видеофону и набрал шифр кухни. На экране
