Ударил он Бобби очень сильно, так сильно, что у того из носа мгновенно потекла кровь. Глаза Бобби расширились от изумления. Тогда Хэнк ударил его второй раз, а затем еще и еще, а Бобби, пока его бил Хэнк, пытался понять, что с ним происходит. От сильного удара Бобби упал на горячий асфальт тротуара. Хэнк навалился на него и Бобби почувствовал, как пальцы противника крепко сомкнулись вокруг его гортани. На одно мгновение он с ужасающей ясностью понял, что Хэнк сейчас задушит его до смерти.
– Да отдай ты ему этот замок, Бобби, – сказал один из мальчиков.
Бобби, стараясь увернуться от крепких, как тиски, пальцев Хэнка, задыхаясь и отчаянно мотая головой, промычал:
– Да возьми ты его, на, возьми...
Он разжал кулак и замок упал на тротуар. Хэнк быстро схватил его. Он крепко стиснул его обеими руками, и только тут слезы потоком хлынули по его щекам. Заикаясь, он сказал:
– Зачем, зачем тебе надо было связываться со мной?
– Иди домой, Бобби, – сказал один из мальчиков. – У тебя весь нос в крови.
Таков был конец этой драки, последняя неприятность, которую ему пришлось вынести из-за Бобби. С тех пор он перестал носить этот замок. С того памятного дня он начал носить с собой нечто другое: сознание собственного страха и сознание того, что пойдет на что угодно, лишь бы не показать никому этот страх.
– Папа?
Он повернул голову и не сразу узнал стоявшую перед ним взрослую девушку: длинные светлые волосы, женский вопрошающий взгляд, крепкая грудь, узкая талия и длинные ноги. «Моя дочь? – подумал он. – Уже женщина? Разве ты не сидела совсем недавно у меня на коленях, Дженни? Когда же ты успела присоединиться к этому таинственному клану?»
– Что с тобой, папа? – спросила Дженни и в ее голосе прозвучала тревога.
– Ничего, – ответил он. – Я просто решил выкурить сигарету перед тем как лечь.
– Какой хороший вечер, – сказала Дженни и, сев рядом с ним на ступеньку, натянула юбку на колени.
– Да. – Он помолчал. – Ты сейчас от Агаты?
– Да. Ребята все еще там, но я ушла. Была такая скучища. – Она помолчала. – И Лонни не было.
– Лонни?
– Ну да, Лонни Гейвина.
– Ах, да!
Несколько минут они сидели молча.
– Какой хороший вечер! – повторила Дженни.
– Да.
И опять наступило молчание.
– Ты... ты никого не встретила на улице? По дороге домой? – спросил он.
– Кого?
– Ну каких-нибудь ребят?
– Нет. Никого.
– Тебе не следует гулять одной ночью, – сказал он.
– Ну, на нашей улице бояться нечего, – ответила она.
– И все-таки...
– Не беспокойся, – сказала она.
И опять они замолчали. У него было странное ощущение, что Дженни хочет с ним поговорить. Он чувствовал, что им обоим было бы не худо поговорить по душам, но вместо этого они сидели, как чужие, незнакомые люди на маленькой железнодорожной станции в зале ожидания, и неловко молчали.
Наконец Дженни поднялась и разгладила юбку.
– Мама еще не спит? – спросила она.
– Нет, – ответил он.
– Пойду-ка выпью с ней молочка на ночь, – сказала Дженни и ушла в дом.
А он остался сидеть один в темноте.
На следующее утро в девять часов он начал свой рабочий день с того, что попросил о круглосуточной полицейской охране своего дома.
Глава 5
Кондитерская, грязноватая и запущенная, все же казалась уютной. Хотя помещение весьма нуждалось в ремонте. Искусственная кожа диванчиков в кабинетах была вся в пятнах от напомаженных волос и грязных пальцев, а дешевые сладости в витрине прилавка казались лежалыми и несъедобными, тем не менее кондитерская была проникнута атмосферой спокойной непринужденности. И, стоя на ее пороге, Хэнк понял, почему «альбатросы» выбрали своим пристанищем именно это место.
