Любовник тетушки Маргарет

– Активный, моя дорогая Маргарет, в данном случае – эвфемизм для обозначения сильного самца.

Я закрыла рот ладонью и заморгала:

– О-о! Об этом я не думала…

– А следовало бы подумать!

– То есть, – я небрежно (во всяком случае, я надеялась, что получилось небрежно) пожала плечами, – разумеется, я думала об этом, иначе искала бы такого друга, как ты. Да, мне нужен любовник, но «самец» – такое откровенное слово… Ты не находишь?

Колин снова расхохотался.

– Чему ты так обрадовался?

Он поднял голову, я проследила за его взглядом и встретилась глазами с официантом, у которого было такое выражение лица, какое могло бы быть у обезьяны, прикоснувшейся к снегу, – глубокий интерес с примесью страха. Когда наши взгляды скрестились, парень моргнул.

– Еще кофе? – Его голос прозвучал на октаву выше, чем прежде.

Я пошатнулась от ударившего в глаза солнца, и Колин взял меня под руку.

– Это был восхитительный обед и очень великодушный жест с твоей стороны, – сказал он, таща меня через Черч-стрит. – А теперь я хочу кое-что подарить тебе.

На ногах я держалась крепко, но остальная часть тела словно бы плавала в невесомости. Ощущение счастья от великолепного обеда и предвкушения великого будущего при полном контроле над собственной жизнью было бы абсолютным, если бы Колин, переведя на другую сторону улицы, не поволок меня с такой скоростью мимо сияющих витрин с потрясающей одеждой, которую мне хотелось бы рассмотреть повнимательнее. Наконец он привел меня в магазин, где пахло шоколадом, шоколадом – только шоколадом и ничем другим. Красивая златовласая продавщица с глазками, как у куклы, и таким же кукольным голосом спросила:

– Чем могу служить?

– Шоколада для дамы, – ответил Колин и решительно подтолкнул меня к прилавку. Я заметила, как он подмигнул девушке, отчего у той затрепетали ресницы. Она посмотрела на меня с сочувствием. Очевидно, в ее глазах я была унылой «директорской» женой, а он – эффектным богемным красавцем мужем. «Не такой уж он богемный, – хотелось мне ей сказать. – Куртка куплена у Джигера,[7] и он зарабатывает на жизнь тем, что продает этнические тряпки представителям среднего класса». Но я ткнула лишь пальцем в мерцающий ряд соблазнов, выложенных передо мной.

Снова очутившись на улице, мы съели по три конфеты каждый – нет, неправда, он съел две, а я четыре, – после чего я сказала:

– А теперь пойдем, поможешь мне истратить двести фунтов.

– С удовольствием, – согласился он. – Куда отправимся?

Я подняла голову. Рядом с шоколадным раем находился магазин под названием «Страсти». В витрине было выставлено множество весьма фривольных вещиц – вельветовые леггинсы в обтяжку, с вышивкой, топики на одной лямке с бантиками и блестками, расклешенные юбки, далеко не достающие до колен.

– Сюда, – скомандовала я, передавая моему другу коробку с конфетами, облизала пальцы и решительно шагнула внутрь.

Хорошо, что я выпила столько вина, – легче оказалось отбросить к чертям всякую предосторожность.

Глава 9

Завтра я лечу в Канаду, он будет встречать меня в аэропорту. Я так рада, что смогла провести здесь эти несколько дней, чтобы привыкнуть. Немного нервничаю, он, думаю, тоже. Коллекция Фрика великолепна, ты была права, она произвела на меня умиротворяющее впечатление. Я все время сомневаюсь: что надеть – глупо, правда? Как будто мне предстоит встреча с новым любовником или что-то в этом роде. Едва ли!

В доме Верити одна из тех органично обставленных кухонь, где всегда царит атмосфера неподдельной естественности. Много сосны – полки, тумбочки, угловые шкафчики и большой прямоугольный стол, уставленный цветами, фруктами в глубоких блюдах, заваленный бумагами и тончайшими батистовыми импортными салфетками, скромно прячущимися во всем этом хаосе, посыпанном сверху крошками от тостов, – словом, всем тем, что дизайнеры журнала «Дом и сад» аккуратно прибирают, раскладывают и расставляют по местам, когда делают фотографии абсурдных «загородных кухонь в самом сердце Мейфэра[8]». Здесь же все выглядит именно так, как должно выглядеть в настоящей кухне, – деревенский уют плюс осведомленность обо всех новинках. Ни грана претенциозности. На прикрепленной к потолку раме-сушке действительно сушится полотенце, а не красуются искусственные цветы, а суперсовременная электропечь вовсю эксплуатируется, а не выставлена напоказ. Здесь я всегда чувствовала себя как дома, хотя была уверена, что, задайся целью воспроизвести подобную обстановку в собственной кухне, у меня ничего бы не вышло. Верити – большая мастерица складывать паззлы – головоломные картинки-мозаики, чего не скажешь обо мне, и, думаю, это как-то связано с ее умением правильно организовывать свое жизненное пространство. Это называется «иметь острый глаз». Ее глаз действительно остер на обустройство кухни, всего дома, да и вообще жизни, которая всегда казалась мне чрезвычайно упорядоченной. У меня же глаз, острый на рамы, на картины, – и только. Продемонстрировав Верити только что купленную юбку, я прочла на ее лице «ну и ну!» и задумалась, стоит ли показывать верхнюю часть наряда, покоившуюся пока в фирменной сумке от «Страстей».

– Миссис Мортимер говорила, что мне следует открывать колени, – сказала я в оправдание.

– Что ж, в такой юбке ты, несомненно, в этом преуспеешь. – Верити пододвинула мне бутылку молока, продолжая при этом искоса разглядывать юбку, брошенную на спинку стула. Фасон свидетельствовал о том, что куплена вещица в состоянии in vino Veritas.[9] Верити взяла юбку кончиками пальцев, словно та была заразной. – Это… ну, нечто… для детей младшего и среднего возраста.

– Младшего и среднего? – Я посмотрела на юбку, которой подруга помахивала перед моим лицом. Белая шелковистая синтетическая ткань, весьма жесткая, два ряда вязаных петель, выступающих из-под тройного шнура, пропущенного, чтобы держать форму, по подолу, не достающему до колен. Честно сказать, далеко