Некоторые из них Мем выписал себе на клочок бумаги, в который ему завернули пирог. Их он хотел проверить на деле.
Сдав книгу в хранилище значительно раньше оговоренного срока, Мем снова вышел на улицу. С деньгами, но никакой легкости бытия он теперь не чувствовал. Он даже полученных денег на удовольствия тратить не стал. Напротив библиотеки торговали медовыми напитками, хмельными и не очень, а Мем попил воды из фонтанчика под аркой.
Он мог бы чувствовать себя свободнее. С обещанием Рарона решить все его проблемы в Каменных Пристанях он мог бы вообще летать, как вольный ветер. Однако ему положили на плечи этот глупый долг. С накопленными сведениями для проверки можно было податься в три места: к тетушке Ин на Веселый Бережок, к Датару на Чаячий остров или к Нонору в Первую префектуру. Ноги Мема выбирали тетушку Ин, долг перед родиной – Чаячий остров, совесть – инспектора Нонора. Где-то внутри еще болела обида, нанесенная Ясей, но внешне это проявлялось только в том, что у Мема почему-то влево плохо поворачивалась голова. Поэтому получилось, что ноги пошли на Веселый Берег, глаза при этом глядели в сторону перевоза на Чаячий, а совести пришлось хрюкнуть и заткнуться, хотя спиной Мем префектуру позади себя чувствовал.
Из состояния подобной растроенности мыслей и чувств Мема вывели двое стражников и дознаватель из Первой префектуры, которые с перевоза вели навстречу Мему Ошку – похоже, что на допрос к Нонору. Дознаватель был с Мемом не знаком, стражники поздоровались, Ошка глянул странно – на этот раз кафтанов на нем было не два, а целых три, поверх красного и коричневого еще оказался надет синий, очевидно, парадный. Мем прошел еще сотню шагов прямо по улице, потом свернул в переулок, перепрыгнул канаву и забор и оказался в префектуре на сотую часть стражи раньше, чем туда доставили храмового сторожа.
Недолго думая Мем прямиком направился в кабинет Нонора. Не ожидал он только того, что его место окажется занятым. У подоконника, где всегда сидел и переписывал какие-нибудь бумажки Мем, теперь раскладывал стопочку листов какой-то другой парень, ровесник Мему, но не из Каменных Пристаней. То ли новый секретарь, хотя Нонор обычно писал протоколы допросов сам. То ли инспектор взял нового стажера.
Нонор тоже был здесь. Увидев Мема, он склонил набок голову и произнес:
– Если вы намерены присутствовать на допросе, господин младший помощник старшей подставки от чернильницы, лишнего места у меня для вас нет. Вам придется постоять в углу.
Мем был согласен. Новенький коротко глянул на него черными южными глазами и попробовал пальцем заточку стила. Мем его вроде бы не интересовал.
Привели Ошку и усадили на стул посередине комнаты. Переводчик с рыбьего языка вошел следом и устроился сбоку от Нонора. Мем стоял по другую сторону подоконника от новенького, а от Ошки в стороне и чуть позади. Впрочем, он был уверен, что ни на один вопрос инспектор Нонор ответа не получит. Во всяком случае – сейчас. Вопросы такому, как Ошка, надо уметь задавать. Так и вышло. Ошка очень спокойно и мирно игнорировал любые направленные к нему обращения. Новенький старательно записывал вопрос, а под вопросом выводил: «Допрашиваемый не отвечает». Нонор бесился изнутри, но никто, кроме Мема, этого не видел. Потом, когда окончательно стало ясно, что смысла во всем происходящем не много, Мем ткнулся локтем в кирпич завершенного дела о вымогателях, лежащий на окне, подтолкнул и неожиданно грохнул тяжеленную папку на пол так, что на столе у Нонора выскочила из рук и покатилась по документам крышка от баночки с чернилами. Ошка даже не шевельнулся. Не слышал.
– Извините, – сказал Мем, поднял дело и положил его обратно на подоконник. А через сотую долю стражи дело упало опять. Снова подпрыгнули все, кроме Ошки, и выше всех Нонор.
– Поди прочь отсюда, Мем! – заорал он. – Хватит мне на нервы действовать! Вон отсюда! Немедленно!
Мем послушно вышел из кабинета. В коридоре он щелкнул пальцами и ухмыльнулся. Он в точности выяснил то, что хотел: Ошка притворяется глухим. Настоящий глухой обязательно обернется, если позади него падает тяжелый предмет, потому что хоть и не слышит сам звук удара, но чувствует вибрацию пола. Глухая Яся прекрасно различала клиентов по шагам. А притворщик всего лишь старается пройти испытание и думает, что, чем он неподвижнее в момент удара, тем больше у наблюдателей будет уверенности в его глухоте. Теперь осталось выяснить, так ли слеп Датар, как он желает это представить...
Ошке инспектор Нонор решил отомстить. Он имел право задержать его на сутки за несговорчивость и воспользовался этим правом. Так что Мем зря ждал возле дежурки, что Ошку отпустят обратно на Чаячий. Того препроводили в подвал и посадили там под замок. Зато со второго этажа проворно сбежал новенький и прямиком направился к Мему.
– Послушай, – проговорил он с ходу, – ты же ронял папку нарочно. А второй-то раз зачем?
Мем сверху вниз глянул на этого торопыгу, ростом едва достающего Мему до плеча.
– Тебе какая разница? – спросил он.
Тот пожал плечами:
– Любопытно.
– Любопытно кошке молоко, да в кувшине глубоко, – отвечал Мем, кивнул на прощание и направился к выходу.
Но новенький не отставал. Он снова нагнал Мема на крыльце префектуры.
– Да подожди же, – сказал он. – Меня зовут Иль.
– Угу, – отвечал Мем.
– Меня прислали к Нонору вместо тебя.
– Значит, уже вместо, – понимающе склонил голову Мем. – А мне почему-то не сказали, что я отстранен.
– Извини.
Мем удивился:
– Тебе-то зачем извиняться? Вот уж кто не виноват, так это ты.
– Но дуешься-то ты на меня.
– Да с чего ты взял, что я на кого-то дуюсь? Мне просто непонятно, чего ты вдруг ко мне привязался.
– В префектуре про тебя рассказывают разные интересные истории. Я решил, что с таким человеком следует познакомиться.
– Познакомился?
– Ну...
– Вот и гуляй себе мимо.
– Хорошо, – растерялся новенький и остановился. А Мем пошел дальше по улице.
Ему еще только любопытства к собственной персоне со стороны абсолютно посторонних людей не хватало. Надо же, хмыкнул он про себя. В префектуре о нем истории рассказывают. Интересно какие. Наверняка назло Нонору что-нибудь...
Занятый этими мыслями, он дошагал почти до самого Веселого Бережка, и там, на перекрестке Высокуши и улицы Злато кузнецов, к нему подбежал оборванный мальчик и сказал:
– Дяденька, вас вон туда подойти просят.
Грязный палец мальчишки указывал в сторону двери, над которой висела треснувшая пополам вывеска: «Прачечная».
– Кто? – спросил Мем. – Зачем?
– Какая-то тетя оставила вам письмо, – объяснил мальчик.
В том, что какая-то тетя оставила для него письмо, Мем ничего подозрительного или предосудительного не увидел. Даже наоборот, ему подумалось, что Яся решила извиниться через какую- нибудь свою знакомую из здешних прачек. Девицы из веселого дома по зависти и бессердечию вполне могли бы и не отдать послания Мему или, еще того хуже, затеять его публичное прочтение с хохотом и непристойными шутками.
Мальчик убежал, а Мем, не раздумывая, отворил дверь прачечной и вошел внутрь.
В первом помещении было пусто. Оставив входную дверь открытой, Мем двинулся дальше. Взялся за ручку следующей низенькой полукруглой дверцы и слегка ее подтолкнул. С его ростом надо было бы
