большим уважением, чем прежде.
– Так зачем ты дважды ронял дело? – по-прежнему не поворачивая к Мему головы, поинтересовался Иль. – Ведь не для того, чтоб досадить Нонору?..
– Когда некая вещь случается дважды – это неспроста, – постарался объяснить Мем. – Ошка мог случайно не обратить на меня внимания однажды. Но дважды проигнорировать был не должен. Раз он ни разу не обернулся, значит, на самом деле он не глухой.
– Возможно, он и не глухой. – Тут Иль повернулся и задумчиво посмотрел на Мема снизу верх. – А я спас тебе жизнь, – напомнил он.
– Я благодарен, – искренне признался Мем.
– Благодарность мне нужна не на словах, а на деле. Давай заключим сделку. – Иль улыбнулся точь-в- точь как Рарон – одними уголками рта. – Я хочу знать результат твоего расследования о тыкве за восьмую часть стражи до того, как о нем узнает Домовой.
И тут Мем понял. Он отступил от Иля назад. Если бы не серьезность самой догадки, он даже хлопнул бы себя ладонью по лбу или воскликнул бы что-нибудь неприличное в адрес своего прежнего скудоумия.
Предупреждение Рарона о том, чтоб Мем не удивлялся, если встретит в префектуре необычных гостей, интересующихся ходом расследования. Черные волосы, небольшой рост, разные глаза (благодарение Небу – настоящие глаза, а не один стеклянный, как приписывает молва), сопровождающие за каждым углом и забором... Да Мем же послал сегодня гулять мимо самого государя Аджаннара!..
Со стороны канала, куда все время обращался взгляд государя, наконец-то показались две понурые фигуры преследователей; по их походке сразу ясно было, что погоня окончилась неудачей. Очевидно, тарга поджидала лодка и, может быть, с гребцами.
Мем поклонился:
– Как прикажете, госу...
– Господин Иль, – жестко перебил Мема император. И повторил еще раз, мягче, но очень настойчиво: –
Мем наклонил голову еще ниже.
– Вот и отлично, Мем. Ты будешь делать все по-своему, Нонор по-своему, Домовой по-своему, а я по- своему. Но в конце пути мы встретимся. Если нужна будет помощь – оставь мне записку на вахте в префектуре. На имя Иля, конечно же. И никому там не вздумай... – Черные глаза опасно сощурились.
Мем поспешно кивнул.
– ...А теперь иди куда шел. Никогда больше не суй свою голову под саблю так опрометчиво, как ты это сделал сегодня.
Мем, не чувствуя под собой дороги, развернулся и походкой лунатика пошагал прочь. У него совершенно вылетело из головы поинтересоваться или хотя бы посмотреть, куда доставят собственноручно задержанного государем тарга. Он разговаривал с императором! И не просто разговаривал – он сначала послал его, а потом вместе бегал по улице и за руку держался!
Рассказать кому в Каменных Пристанях или на Веселом Бережке – на смех поднимут, как самого распоследнего завравшегося сказочника. Это надо же – дело о тыкве оказалось настолько серьезным, что даже государя выманило из Царского Города и заставило бегать по улицам Рабежа! Такое в самом деле только в сказках бывает!
От Тайной Стражи в префектуру поступил подарок: человек, который, может быть, причастен к убийству тайного агента Мероя.
Инспектор Нонор только разложил на столе плетенку с домашними пирожками и поставил на жаровню чайник, как с грохотом и топотом ему, а заодно всему второму этажу сообщили эту радостную весть. Пришлось все убирать обратно.
Присланный вместо Мема новый секретаришка куда-то запропастился. Впрочем, Нонору было безразлично. Толковой помощи с этих малолеток все равно не дождаться. Зато со своим секретарем приперся Дин. Он расследовал другое убийство – смерть трактирщика с Веселого Берега – и уже полностью был готов сдавать дело в архив, поскольку сапоги у задержанного были заметные, наследил он возле трактира много, по собранным со свидетелей приметам всяко получалось, что он виноват, да и отнекиваться он не собирался. В ответ на любые вопросы пожимал плечами, а это вполне можно было расценивать, как признание вины.
Однако когда пойманного злодея привели и два тарга – северянин-преступник и столичный инспектор – посмотрели друг другу в глаза, Нонора ожидало разочарование. Тарг-то тот был тарг, да с клеймом родового слуги на щеке. Где-то на улице слугу макнули физиономией в лужу, краска размылась, и из-под потеков грязи и грима проступили светло-розовые полосочки фамильного герба и вензель. А значит, если господин не прикажет говорить о себе и своих делах, слуга об этом не проронит ни слова. Ну, допустим, имя господина можно выяснить по клейму, но допроса опять не получится. Везет же Нонору на молчальников – и сегодня, и вообще.
Вместо составления протокола Нонор долго разглядывал привязанного к допросному стулу слугу, потом спросил одну-единственную вещь:
– Ты в грязь-то поперек дороги нарочно упал, чтоб от своего господина внимание отвлечь?
Слуга одобрительно глянул на Нонора: надо же, столичный червяк, а понимает, – и показал глазами: «А разве я мог по-другому?»
– Ну, все с вами ясно, – сказал, ни к кому особо не обращаясь, Нонор и завинтил крышку на чернильнице. – Подождем, пока поймают твоего господина.
– Это все? – удивился Дин, удобно усевшийся нога на ногу и настроенный слушать дельную и долгую беседу опытного инспектора с предусмотрительно обмакнутым мордою в лужу подследственным.
– Хозяина его ловить надо, – объяснил Нонор. – Этот без хозяйского распоряжения даже непотребного звука не издаст, хоть на куски его разрежь.
Дин кровожадно ухмыльнулся:
– А может, разрезать?
– Разрезать? Попробуй. Забирай его себе, если хочешь.
Тут Нонор взял с сейфа тряпочку, которой в его кабинете вытиралась пыль, и стер с лица слуги остатки маскировки. Герб был незнакомый, изображал то ли кошку, то ли рысь, вписанную в вензель «Ар-И».
Дин полюбовался на клеймо и скривил физиономию. Хлопнул в ладоши. Пришли двое из его десятка и забрали слугу. Вместе с допросным стулом.
Надо признаться, Нонору версия Тайной Стражи, будто Мероя убили северяне, околачивавшиеся на Веселом Бережку, не казалась верной и хоть сколько-нибудь подходящей под высмотренную им модель отношений Чаячьего острова с внешним миром.
Конечно, у северного господина могли банально кончиться деньги или случиться любая другая финансовая неприятность. Но добывать деньги воровством, да еще воровством из храма? Даже если он знал, что в храм наведываются богатые дамочки. Для северянина-единобожца это стало бы возможно, если бы произошел конец света, и ни днем раньше. Скорее северянин решился бы на простейшую «кражу с криком» – уличный грабеж.
На человека, имеющего тесные отношения с Царским Городом, тарг-хозяин тоже не казался похожим. Когда в Столице хотят сделать заказ наемному убийце, к высокорожденным не обращаются. Человек, имеющий личный герб, исполняет либо собственную волю, либо волю главы клана, если его земли присоединены к клану. Судя по зверю в клейме, они присоединены. Внутренняя организация клана устроена по военному образцу, так что целенаправленно убивать без приказа большого хозяина малый хозяин не может. Если малый хозяин кого-то убивает, значит, это случайность. Или приказ. Следовательно, и поймав малого хозяина, без одобрения главы клана ответа не дождешься.
Мерой, конечно, мог наступить северному господину на любимую мозоль. Но тогда разбирательство последовало бы немедленно, и северяне гнались бы за Мероем сами, а не наоборот. И оружие не совпадало. Северяне вооружены были по саврскому образцу, а Мероя убили воровским стилетом. Что же касается следов, то со следами вовсе была беда. Вокруг трупа агента набродили в чем-то грубовато- растоптанном, в чем ходит по весне всякий человек в городе, но северяне-то были обуты во вполне
