усиливалось и мне стало ясно, что единственный способ избавиться от него – съездить туда еще раз. Сначала такое простое решение повергло меня в шок. Еще вчера мне казалось, что я никогда больше не приближусь к дому Нели даже на пушечный выстрел, а сегодня готова бежать туда, сломя голову.
Ну, бегать я, положим, не могла, так как от температуры сильно кружилась голова, но потихоньку все же добралась до знакомой уже улицы и взобралась на второй этаж. Бежевая дверь была опечатана. Это мена несколько успокоило. Значит, Неля не лежит там одна, ее забрали и теперь о ней позаботятся. Успокоившись на этот счет, я тут же начала терзаться другим вопросом: как все произошло? Кто обнаружил тело и вызвал соответствующие службы? Тот человек? Или кто-то из соседей?
Мой здравый смысл вцепился в меня обеими руками, уговаривая держаться от этого дела подальше. Пришлось потратить уйму времени, чтобы убедить его в том, что а) мне надо ЭТО узнать из-за того, что я больна б) смерть Нели имеет какое-то отношение к тем неприятностям, которые со мной произошли; в) Из- за а) и б) у меня вконец испортилось настроение и теперь я выздоровею не скоро. Здравый смысл болеть не любил так же сильно как я и потому милостиво позволил мне поговорить с кем-нибудь из соседей, соблюдая максимальную осторожность. Всегда гордилась своим даром убеждения…
Осмотрев по очереди двери справа и слева от себя, я решила позвонить в ту, что была ближе и не ошиблась. Женщина, возникшая на пороге, определенно была пенсионного возраста, что означало ее частое пребывание дома и массу свободного времени. Бабулька на вид была совсем не противная и, когда я завела заранее подготовленную песню о том, что я давняя знакомая Нели, которую я предусмотрительно называла тетей, пригласила меня войти. Эта квартирка оказалась однокомнатной, но, как принято в сталинках, места вполне хватало: большая прихожая, просторная кухня, которую я успела разглядеть в конце коридора и комната не менее двадцати пяти метров с двумя большими окнами, обставленная допотопной мебелью. Мне сразу бросилось в глаза обилие всевозможных салфеточек и подушечек со слегка выцветшей вышивкой. Оказавшись среди этого благолепия, я на секунду представила, что за окном не начало двадцать первого века, а мирные шестидесятые и сразу стало уютно. Единственное, что несколько портило впечатление от уютного жилища – это запах кошачьей, прошу прощения, мочи. Происхождение этого запаха выяснилось практически сразу, в тот момент, когда из кухни выплыл здоровенный полосатый кот. Презрительно смерив меня зелеными глазищами, он демонстративно повернулся задницей к стене, задрал хвост и…преспокойно пометил свою, так сказать территорию.
– Он у меня такой своевольный! – Заметив выражение моего лица, принялась оправдываться старушка. – Ничего не могу с ним поделать. На улицу отпускать боязно – вдруг обидит кто – так он повадился мне стены пачкать, поганец.
Я посмотрела на кота с сомнением. Такого, пожалуй, обидишь. Как же.
– А наказывать не пробовали? – Спросила я, радуясь, что разговор завязался легко, хотя тема для него была несколько специфической.
– Да нет, – со вздохом призналась старушка, – у меня кроме Сережи ведь и нет никого. Пускай уж, раз ему так хочется. Гости ко мне почти не ходят, а сама я уже принюхалась.
Котяра подошел к нам, обнюхал меня, широко зевнул, ненавязчиво демонстрируя огромные желтые клыки, потом неторопливо подошел к хозяйке и, выгнув спину, потерся несколько раз о ее ноги. Хозяйка заулыбалась. Впрочем, судя по ситуации, еще большой вопрос кто в этом доме был настоящим хозяином. Я бы поставила на Сережу.
– Вы извините, что побеспокоила. – Начала я. – Мы с тетей Нелей давно не виделись. Заехала вот навестить, а у нее дверь опечатана…
Мой расчет был прост. В этом доме Неля поселилась чуть больше года назад и вряд ли соседка могла знать всех ее знакомых. Так оно и вышло. Старушка даже не заподозрила меня во вранье, но почему-то это благоприятное обстоятельство повергло меня в смущение. Обманывать эту доверчивую женщину мне было неприятно.
– Так вы ничего не знаете? – Всплеснула руками старушка. Я отрицательно покачала головой. – Не знаю, как вам и сказать-то.
– Говорите, как есть. Случилось что-то плохое? Она заболела?
– Хуже. – Вздохнула она. – Нелечка умерла.
– Как умерла? Отчего?
– Отчего умирают старые люди? Сердце, милая. – Философски заметила старушка, печально и как-то безнадежно покачивая головой.
– Но она была совсем не старая! – Возразила я.
– Каждому свой срок. Тут уж ничего не поделаешь.
– Значит все-таки сердце. – Задумчиво проговорила я.
– Конечно, врачи даже не сомневались. Да я и сама, как увидела ее в ванной, так все сразу и поняла.
– Так это вы ее обнаружили?
– Я. Соль у меня кончилась, а мы с Нелей не то чтобы дружили, но всегда выручали друг друга по мелочи. Солью, сахаром, яичками иногда одалживались. Вот и в этот раз. Сунулась я в солонку – пусто. Магазин хоть и рядом, да мне спускаться тяжело было, приболела я. Дай, думаю, у Нели перехвачу, а уж как полегчает – в магазин отправлюсь. Звоню, звоню. Никто не открывает. А у меня всегда ключи лежат от Нелиной-то квартиры. Уезжает она иногда ненадолго и всегда меня просит за цветами ее приглядеть. Много их у нее, вся квартира заставлена.
– Да, я знаю. – Машинально кивнула я.
– Рука у нее легкая, царство ей небесное. Цветочки свои больше чем людей любила, и они ей тем же платили – круглый год цвели. Так вот, – старушка поудобнее устроилась в кресле, – захожу я, значит, сразу на кухню. Соль у Нели в шкафчике стоит…
– То есть вы дверь отперли и зашли? – Забеспокоилась я, ведь хорошо помнила, что, выбегая, оставила дверь открытой.
– Ты не подумай чего плохого. – Немного обиделась бабулька. – Мне Неля всегда доверяла. Знала, что я не из тех людей, что в отсутствие хозяев станут по углам шарить.
– Нет, нет. – Поспешила заверить я. – я ничего такого не думала Продолжайте, пожалуйста.
Старушка немного успокоилась.
– В общем, зашла я на кухню, открыла шкафчик и потянулась за солью. А ее ведь теперь как фасуют? Не так как раньше, в удобные коробки, а в пакеты полиэтиленовые, для экономии. Руки-то у меня слабые. Этот пакет возьми да и выскользни из пальцев. Соль по всему полу рассыпалась. Переполошилась я. Надо ж такому случиться, пришла в чужой дом и насвинничала.
– Ну, вы же не нарочно.
– Конечно, не нарочно. А все равно совестно. Побежала я в ванную, за тряпкой, чтобы все подтереть, а там темно. Включила свет. Глядь, а в ванной Неля лежит. Голая. И мертвая.
Дойдя до этого места, старушка вздрогнула, снова переживая неприятный момент, и поэтому она не заметила, как у меня медленно вытянулось лицо. Ее последние слова меня точно током ударили. Током… В голове замельтешило, я схватилась за виски. Ванна с водой, темнота, свет, расширенные зрачки и посторонний человек в квартире, который запер за собой дверь…
– Ой, доченька, тебе плохо? – Заволновалась сердобольная старушка, вскакивая с кресла и неожиданно резво подбегая ко мне. – Ах, я старая перечница, болтаю, что ни попадя. Ты уж прости меня. Может, водички принести?
– Нет, спасибо. Вы не волнуйтесь, пожалуйста, со мной все в порядке.
Скажите, вы уверены, что, войдя в ванную, вы ВКЛЮЧИЛИ свет?
ГЛАВА 7
Никогда не любила поговорку «любопытство погубило кошку», справедливо полагая, что любопытство – двигатель прогресса. Сейчас пришло время поставить свои убеждения под сомнения. Спускаясь по ступенькам на улицу, я чувствовала себя совершенно больной и, что еще хуже, сильно напуганной. Кажется, впервые в жизни я не знала, что теперь делать. Хотя, свидетелем убийства я тоже стала впервые в жизни.
Теперь не оставалось никаких сомнений, что Неля умерла вовсе не от сердечного приступа, как решили врачи. Ее убили. Убили изощренным способом, не оставившим никаких следов. И я находилась через стену
