меня пахнуло ледяным ветром и я потеряла сознание.
А потом я снова проснулась. Было светло и солнечно, но ночное видение не стерлось с восходом солнца, в мельчайших подробностях оно стояло у меня перед глазами. Что это было? Неужели сон? Не может быть. Я видела ее так ясно, так отчетливо! Но ведь так не бывает? Или, все же, бывает?
От сознания собственного бессилия я изо всех сил ткнула кулаком ни в чем не повинную подушку и до крови прикусила губу.
Резкая трель телефонного звонка заставила меня вздрогнуть. Я спрыгнула с кровати, бегом бросилась к телефону и схватила трубку.
– Лиза. – Прошелестел в трубке с трудом узнаваемый голос Оксаниной мамы. – Пожалуйста, зайди к нам.
– Конечно. Уже бегу! Что-то случилось?
– Это какой-то кошмар! – Всхлипнула женщина и связь оборвалась.
Позабыв в спешке про тапки, я босиком рванула на лестничную клетку. Дверь в квартиру соседей была не заперта. В коридоре никого.
– Галина Яковлевна, вы где? – Громко позвала я.
Дверь в спальню Оксаны отворилась и бледная, как тень, Галина Яковлевна, посмотрев на меня измученными глазами, поманила меня в комнату.
Я вошла и остолбенела: над узкой девичьей кроватью Оксаны, на светло-сиреневой стене расплывалось уродливое красное пятно.
– Что это? – Спросила я почему-то шепотом.
– Не знаю. Ночью мне приснилась моя девочка. Она плакала и звала на помощь. А утром я вошла в ее комнату и увидела вот это пятно. Мне кажется – это кровь.
– Смывать пробовали?
– Да. Но оно проступает снова. Господи, что же это? – Галина Яковлевна заплакала и опустилась в кресло, закрыв лицо руками.
Я подошла к ней и обняла за плечи, не сводя глаз со зловещего пятна. Машинально поглаживая несчастную женщину по вздрагивающей спине, я крепко задумалась. О том, что минувшей ночью Оксана являлась не только своей матери, я решила промолчать.
Вернувшись спустя некоторое время в свою квартиру, я продолжала думать, искать выход из безвыходного на первый взгляд положения.
Вся история с пропажей девушек выглядела слишком уж запутанной и безнадежной. Ни единого свидетеля, ни малюсенькой зацепки. Но выход должен быть. И я должна докопаться до правды. Разве можно похитить несколько человек и так ловко спрятать концы в воду, чтобы никто никогда до них не добрался? Да, факты можно скрыть, можно тщательно продумать план и не оставить улик, но у меня есть цель: сделать все, чтобы спасти девочек, если их еще можно спасти и разоблачить преступника, если спасать уже некого.
Думай же, думай!
Что толку. В голове – туман.
Я устроилась в уголке дивана, решив, что не сдвинусь с места, пока в голове у меня хоть немного не прояснится. Я приказала себе не зацикливаться на ночном видении и принимать во внимание только реально существующие факты, какими бы жалкими на первый взгляд они не выглядели. В конце концов, ценой невероятных усилий, мне удалось сосредоточиться и заставить мозги шевелиться.
Первым делом предстояло понять, что же произошло на самом деле? Если допустить, что девушек подлавливали именно в здании института, то как их удавалось вывести, вынести, короче – транспортировать наружу, не вызывая подозрений, не производя шума и избежав подозрительного поведения, которое было бы сразу же замечено? После девяти вечера такое практически невозможно. Входные двери запираются, кроме главного входа, но возле него постоянно сидит дежурный. Значит, их вывели раньше.
Разобраться полностью с первым вопросом мне не удалось, но я не собиралась сдаваться. Предположим, девушка пошла сама, добровольно. Зачем? Кто мог настолько войти в доверие к молоденькой девчушке, чтобы она безропотно последовала за ним? Я попыталась поставить себя на их место. Сделать это было нелегко, так как даже в юном возрасте я не страдала отсутствием мозгов, зато обладала поистине звериной интуицией, позволяющей распознавать опасность задолго до того, как она обрушивалась мне на голову. Но пусть дело не в мозгах, а в каком-то очень ловком трюке. Кто мог бы его исполнить? Во-первых, конечно, женщина средних лет или даже девушка. Как-то раз я читала в газете о нескольких ловких особах, которые промышляли тем, что приглядывали прилично одетых старшеклассниц возле школы и обращались к ним с невинной просьбой зайти в подъезд и вызвать на улицу подружку, которой, якобы, мама не разрешает дружить с этими девочками. Как только жертва соглашалась и топала в нужном направлении, на нее набрасывались и отбирали понравившиеся шмотки. Самое главное в этой истории то, что никому из пострадавших, наверняка неглупых девочек не пришло в голову послать незнакомых девиц куда подальше.
Итак – женщина или сверстница. Кто еще? Молодых парней отбрасываем сразу. Девочки, явившись в стены института, практически с документами в руках, вряд ли могли всерьез заинтересоваться внезапно появившимся поклонником настолько, что бросили бы все, чтобы уйти за ним на край света. Роман вполне мог подождать те несколько минут, пока девушка заполнит и сдаст документы. И Оксана, и Инна сделать этого так и не успели. Нет уж, поклонник не годится. Тогда кто же еще? Ребенок? Да, с ребенком девочка бы пошла, если бы он рассказал какую-нибудь подходящую историю, но пропало пять человек и за столько раз ребенок наверняка запомнился бы окружающим: в институте дети встречаются крайне редко. Ребенок отпадает. Что же остается? Пожилые мужчины. Нет, это что-то не то. Взрослому мужчине трудно найти убедительную причину, чтобы заставить незнакомую девочку внезапно изменить планы.
Внезапно меня осенило и я похолодела от этой мысли: кого боится и перед кем дрожит будущая студентка? Ответ оказался прост и лежал на поверхности. Преподаватель или любой, кто представился бы ей подобным образом. Но этого мне показалось мало. Ну, подойдет он к ней и скажет: «Здравствуй, дорогая. Я здесь преподаю. Не хочешь ли прогуляться со мной до машины?» Глупость какая-то. Случись такое, любая тихоня послала бы его подальше, будь он хоть самим ректором. Тогда как? Я представила себе Оксану, в толчее абитуриентов, рисующую в блокнотике пришедшие в голову модели; Инну, пристроившуюся на подоконнике, чтобы заполнить договор. Что могло их отвлечь? Или заинтересовать? Или заставить, наконец? Мне в голову пришел только один ответ на все эти вопросы, показавшийся мне достаточно правдоподобным. Человек, выдававший себя за сотрудника института должен был не только точно знать намеченную жертву, чтобы иметь возможность обратиться к ней по имени, но и придумать для нее какое-то поручение, от выполнения которого она не смогла бы отказаться. Ну, к примеру, сообщить ей, что она забыла взять какой-нибудь важный бланк или еще что-нибудь в этом роде. Не важно, как это называлось, так как от волнения девушка поверила бы всему, что звучало бы более-менее правдоподобно. Откуда им знать, что этот вымышленный «бланк» не более чем уловка?
Итак, у меня появились три относительно подходящих персонажа на роль предполагаемого преступника. Женщина, девушка и мужчина-»сотрудник». Хотя роль «сотрудника» с таким же успехом могла сыграть и взрослая женщина. Я не стала искать ответ, на вопрос, как действовал преступник, заманив жертву в уединенное место. Фантазировать не хотелось, а фактов, подтверждающих ту или иную догадку у меня пока не было. Единственное, я могла почти со стопроцентной вероятностью предположить, что в качестве уединенного места скорее всего выступала пустующая аудитория. Это давало кое-какую надежду: можно попытаться расспросить сотрудников. Возможно, кто-то заметил входящую в аудиторию девушку в сопровождении мужчины или женщины. До сих пор поиски были сосредоточены в области входов и выходов из института. Как знать, не повезет ли мне внутри него?
Более-менее понятно, кто мог это сделать. Теперь еще вопрос: зачем? Зачем понадобилось похищать девочек? Первым делом, разумеется, пришел на ум серийный маньяк. Весьма вероятно, но мне всегда казалось, что маньяки – существа ночные и не очень-то умные. Они действуют спонтанно, подстерегая жертву в уединенном месте, а в данном случае налицо тщательно продуманный план. Не похоже это на маньяка, хотя они тоже разные бывают. Вон, небезызвестный доктор Лектер. Хотя он персонаж вымышленный…
Отбросив до поры до времени версию о маньяке, я попыталась найти другие возможные объяснения.
