Зато издал вопль Настрадамус.
– Караул! – закричал он и, тем не менее, смело бросился закрывать своим телом Гальянку.
Но змей больше ничего не делал. Он просто смотрел на них, и махал крыльями.
– Он не собирается на нас нападать, – сказал Друль. – Когда драконы агрессивны, они ведут себя совершенно иначе.
– А как они себя ведут? – спросила Гальянка.
– Они сразу бросаются и пожирают, а не смотрят.
– Давайте уйдем отсюда, – предложил Настрадамус. – Вдруг он передумает?
– Ты как всегда трусишь, – упрекнула его принцесса.
– Я беспокоюсь, прежде всего, за двух детей, которых мне поручила оберегать судьба, – не остался в долгу филин.
– Да, я смотрю, вы не из пугливых, – вдруг слегка скрипучим голосом сказал дракон.
Они просто опешили. Чего-чего они не ожидали, но только не этого. А дракон вдруг неожиданно растворился в воздухе и исчез. Только легкий туман остался вместо него. Этот туман свернулся в кольцо и выплыл на берег, здесь он снова сгустился и перед путешественниками вдруг сел на песок медоед.
– Ну так что вам от меня нужно? – недовольно спросил он. Друзья молчали. От удивления они все еще не могли вымолвить и слова. Медоед поглядел на них недовольно и проворчал:
– Ну вот, теперь как воды в рот набрали. Ну, если вам нечего мне сказать, то я удалюсь. Никогда не был назойливым.
Первым опомнился Друль.
– Погоди! – воскликнул он. – Неужели ты и есть Дух Колдовского леса?
– Наконец-то догадались! – обрадовался Дух. Это действительно был он. – Так зачем вам нужна золотая пряжа?
– Откуда ты знаешь, что нам нужна золотая пряжа? – поразился Друль.
– Неужели ты думаешь, что я не знаю, что твориться в моем лесу? – вопросом на вопрос ответил Дух Колдовского леса.
Друль смутился. К тому же он сильно растерялся, потому что совершенно не знал, как себя вести с Духом Колдовского леса. Слишком мало он про него знал. Но делать было нечего. Ведь надо было добывать золотую пряжу. Друль решил открыть Духу всю правду. Он уже открыл рот, но Духа нигде не было. Друль увидел только растерянные физиономии своих спутников.
– Где он?
В ответ раздался хохот. Он шел откуда-то снизу. Друль посмотрел под ноги и увидел огромного ежа с большими обезьяньими ушами. Еж смотрел на него и хохотал. Теперь Друль окончательно понял, что перед ним на самом деле никто иной, как Дух Колдовского леса. Только он оказался совсем не таким, каким он себе его представлял. Дух был явно не очень серьезным существом.
– Ну, что ты пялишься? – тем временем спросил его еж. – Давай, выкладывай, а то мне некогда. Я не спал уже несколько дней.
Друль начал рассказывать, и во время его рассказа Дух Колдовского леса раз пять менял внешность. Сначала он прикинулся лягушонком, потом вдруг принял облик принцессы Гальянки, и той это очень не понравилось.
– Что ты делаешь? – возмущенно воскликнула девочка. – Разве у меня такой длинный нос? И вовсе у меня нос не такой! Не показывай, раз не умеешь!
Дух только залился в ответ квакающим и булькающим смехом, после чего превратился в Настрадамуса, при чем сделал его таким тощим, точно филин не ел несколько недель, и напоследок стал Друлем и важно кивал, слушая его речь. Это было очень забавно видеть: двух Друлей, один из которых рассказывал другому что-то, а тот его внимательно слушал.
Вот настоящий Друль замолк, а другой стал чесать свои уши обоими руками и задумчиво крутить головой вокруг своей оси.
– Серьезное желание, забрать у меня золотую пряжу, – наконец сказал он, прекратив крутить головой и поставив ее задом наперед. – А если я ее тебе не дам?
Друль разволновался.
– Но это невозможно! Я во что бы то ни стало должен получить ее. Я готов сделать за нее все, что угодно. Неужели у тебя нет заветного желания? Скажи. И я все исполню.
– Но у меня нет желаний, – ответил Дух. – Мне ничего не нужно. У меня все есть.
– Так не бывает! – вмешалась в разговор Гальянка. Принцесса так рассердилась, что даже топнула ножкой. – У всех есть какие-нибудь желания. И ни у кого нет всего.
– Принцесса ошибается, – ответил Друль-Дух. – Она забывает, что я все-таки, как-никак дух, то есть бестелесное существо. Я не ем, не пью, мне не нужны ни богатства, ни власть, ничего из того, из-за чего живые существа с плотью и кровью идут на все, чтобы получить все это. Мне же ничего не надо. А если я чего и захочу, то я сам могу в это превратиться, – в подтверждении своих слов Дух тут же стал сундуком, набитым золотыми монетами, – и убедиться, что это мне ни к чему.
– Можно я скажу? – вдруг взял слово Настрадамус, который на протяжении всего этого разговора не издал ни звука. – Тут шла речь о золоте, о власти, о бесчисленных богатствах. Почему я обо всем этом говорю? Да потому, что я хоть и из крови и плоти, но всего этого мне тоже не надо.
– Ты хочешь сказать, что ты можешь не есть и не пить, как и я? – с насмешкой спросил филина Дух.
