Курсор мышки резко перескочил с «неозаглавленной» главы три на игры. Келли выбрал свои любимые нарды и начал играть. Все как обычно. Страшно подумать, сколько дней жизни он убил за последние четыре месяца, играя в компьютерные игры.
В первой игре Келли получил шат-аут по крайней мере для двух своих механических соперников. Но он все равно умудрился проиграть. Он сыграл еще три раза и проиграл все три игры. Келли был неплохим игроком в нарды, но знал, что все автоматизированное характеризуется неким фактором предсказуемости. Так или иначе, Келли удавалось победить компьютер на самом высоком уровне примерно семьдесят раз из ста. Но видимо, сегодня был не его день. Это утро и впрямь нельзя было назвать добрым.
Потеряв терпение, Келли выключил компьютер. Он не только вот уже несколько недель подряд не способен написать ни строчки, но теперь даже не может по-человечески играть в нарды. Келли отшвырнул мышь в сторону, задвинул под стол выносную полку с клавиатурой и несколько минут просто пялился на пустой черный монитор.
И тогда он принял решение. Хотя это вряд ли можно было назвать решением. Потому что подсознательно он, наверное, хотел это сделать с того самого момента, когда стал свидетелем дорожного инцидента с летальным исходом и узнал, кто оказался жертвой.
Это был как раз один из тех случаев, в которые Келли просто не мог не сунуть свой нос.
Он потянулся за стоявшим слева телефоном и нажал на кнопку. Ответил живой женский голос. Голос, который всегда заставлял Келли улыбаться. Она каждый раз отвечала по телефону так, что становилось ясно: времени на излишние любезности у нее нет.
– Карен Медоуз.
– Доброе утро, старший детектив. Хочется узнать, как же вы себя чувствуете этим чудесным утром?
– На грани нервного срыва из-за одного звука твоего голоса, Келли.
– Не так уж мило с твоей стороны…
– Зато честно. По-моему, я не слышала твоего голоса с того дня, как ты ушел из «Аргуса». И должна сказать, что мне неплохо жилось все это время.
– Да ладно тебе, Карен, ты знаешь, что скучала по мне.
– Неужели? Да я все еще не пришла в себя после того, как ты в последний раз залез в дела полиции.
– И я тоже, – резко перебил ее Келли. И в его голосе больше не было этого добродушного подшучивания.
Их последнее совместное дело, а также последующие события, без сомнения, заставили Келли зайти слишком далеко и привели не только к тому, что он завязал с журналистикой, но и к тому, что он и детектив высокого ранга долгое время не могли общаться друг с другом. Что было для них крайне неестественно.
Он прекрасно осознавал, что как для него, так и для Карен будет одинаково нелегко возобновить прежние отношения.
– Не сомневаюсь в этом, Келли.
Ее тон сразу же изменился. Келли понял, что она почувствовала, с какой серьезностью были сказаны его последние слова. И неким странным образом, вопреки всему, они снова стали друзьями. Такими, какими были всегда. По крайней мере, Келли на это очень надеялся. Он знал, что она, возможно, единственный человек в мире, который все понимает. И вдобавок его и Карен всегда тянуло друг к другу, хотя даже намека на то, что их дружба может перерасти во что-то большее, никогда не было. Что касается Келли, если бы он вообще когда-нибудь задумался на эту тему, то, возможно, пришел бы к выводу, что слишком ценит дружбу, ту, какой она была, и не хочет рисковать, меняя что-либо.
Но на самом деле он никогда и не думал об этом. Они с Карен были друзьями – и все. Конечно, у них было очень много общего. Оба они от природы были склонны к одиночеству, и оба полностью, иногда почти маниакально отдавались работе. Келли чувствовал, что между ними всегда была какая-то связь, с того самого момента, как он впервые повстречал ее, почти двадцать лет назад. Она была молодым амбициозным детективом, а он к тому времени уже стал звездой Флит-стрит. На самом деле, он помог ей вылезти из скандала, который мог погубить блестящую карьеру. Карьеру, для которой, Келли верил, она всегда была предназначена. Карен не была таким свободным художником, как Келли, однако она была талантлива, раскрепощена и страшно независима и всегда готова протестовать против ограничений в ее работе.
– Только не говори мне, что позвонил справиться о моем здоровье, Келли, – продолжала Карен абсолютно нормальным тоном. – Это не в твоем стиле.
Келли заметил в ее словах легкую язвительность, но решил это проигнорировать.
Он сразу перешел к делу:
– Ты слышала о несчастном случае с летальным исходом, произошедшим на бакфастской дороге прошлой ночью?
– Очень мало, – ответила Карен. – У меня где-то был отчет об этом инциденте. Его отослали в уголовно-следственный отдел, потому что это рутинная работа. Просто кто-то умер, и все. По-моему, дело абсолютно чистое и понятное.
– Нет. Я так не думаю.
Он слышал, как Карен вздохнула на том конце провода.
– Бога ради, Келли, и что же ты знаешь точно об этом деле?
– Я был там. Я не думаю, что это был несчастный случай.
Келли задержал дыхание. На самом деле он не мог знать достоверно, была ли смерть молодого солдата несчастным случаем или нет, но он точно знал, что если будет ходить вокруг да около, то потеряет внимание Карен. У нее был очень узкий диапазон внимания.
– Неужели?
В голосе Карен звучал сарказм. Келли слишком хорошо ее знал. Достаточно, чтобы уловить также и нотку любопытства в ее голосе. Он заинтересовал ее. Она хотела знать то, что знал он. Она попалась. Он не должен упускать эту возможность.
– Слушай, у тебя есть время встретиться со мной, что-нибудь выпить в обеденный перерыв?
– Келли, нет.
– Только на несколько минут, мы можем пойти в «Лэндсдаун».
Он назвал паб, находившийся прямо напротив полицейского участка Торки.
– Келли, у меня даже в туалет сходить нет времени. У меня никогда не было времени сходить в туалет. А ты хочешь, чтобы мы встретились в пабе?
– Там в «Лэндсдауне» отличные чистые туалеты. Мы можем поболтать в дамской комнате, если хочешь.
– Очень смешно. Хорошо. Встречаемся там в час тридцать. Я могу выделить тридцать минут максимум.
– Можно подумать.
Келли улыбался, когда повесил трубку. Забавно, что после разговора с Карен Медоуз на его лице всегда оставалась улыбка. Она умела по-особому действовать на него. Ему действительно следовало позвонить раньше, а не ждать все это время, что она позвонит первая. Но с другой стороны, он чувствовал, что ему был нужен предлог, и, возможно, она чувствовала то же самое. После того что случилось в последний раз. После того как в прошлом году Келли решил активно вмешаться в расследование убийства, которое шло как-то не так. А последствия этого вмешательства были чрезвычайными. И в конечном счете Келли остался жить со смертью человека на своей совести. Келли действовал довольно честно, он почти всегда действовал честно, и в общем и целом намерения у него были благие. Но точно так же ему была свойственна и бездумная импульсивность. Келли стыдился этого эпизода своей биографии. Именно он и стал причиной ухода из «Аргуса». Келли не желал больше заниматься работой, которая привела его, пусть даже и независимо от его намерений, к такому краху.
И Карен Медоуз, несмотря на их многолетнюю дружбу, вполне ясно дала понять, что считает его причиной неприятностей и не хочет больше иметь с ним ничего общего.
Келли решил, что ему просто повезло, если спустя всего лишь шесть месяцев она была готова хотя бы разговаривать с ним.
