— Рад это слышать, — огрызнулся Тюилье и вздёрнул нос. Он снова сел и быстрым движением закинул ногу за ногу. Вся его поза свидетельствовала о гневе.
Андре-Луи продолжал сверлить председателя недобрым взглядом. Затем он взял перо, обмакнул его в чернила, придвинул к себе чистый лист бумаги и принялся быстро строчить. Несколько мгновений в комнате не раздавалось ни звука, кроме скрипа пера и сердитого прерывистого дыхания гражданина Тюилье. Наконец Андре-Луи закончил писать. Он отшвырнул перо в сторону, откинулся на спинку стула и помахал бумагой, чтобы высушить чернила. Потом гражданин агент заговорил снова. На этот раз он обращался не только к Тюилье, но и к Фуляру.
— Стало быть, положение таково: две недели назад гражданина Торина арестовали по приказу председателя Революционного комитета Блеранкура, предъявили ему обвинение в заговоре — и отправили в Париж для суда. Я приехал сюда, чтобы выяснить природу заговора и имена сообщников Торина. Председатель не может назвать ни того, ни другого. Он заявил мне в оскорбительных выражениях, что не сохранил никаких записей. Делать выводы — не моё дело. Их сделает Комитет общественной безопасности. Но уже сейчас ясно, что возможны только два объяснения. Либо гражданин председатель проявил преступную небрежность, либо он прикрывает остальных заговорщиков.
— Что вы сказали? — Тюилье снова вскочил.
Андре-Луи продолжал безжалостно и невозмутимо:
— Какой из двух вариантов выбрать, предстоит решить Комитету. Тем временем, мой долг мне совершенно ясен. Гражданин мэр, не будете ли вы добры подписать этот приказ? — И он протянул мэру бумагу, которую только что заполнил.
Фуляр читал; Тюилье с потемневшим от ярости лицом наблюдал за мэром.
— Что это такое? — не выдержал он наконец.
— Бог мой! — в тот же самый момент воскликнул мэр.
— Приказ о вашем аресте, ясное дело, — ответил Андре-Луи.
— О моём аресте? Арестовать меня? Меня?! — Президент отшатнулся. Его смуглое лицо внезапно приобрело зеленоватый оттенок.
— Надеюсь, вы понимаете, что это совершенно необходимо, гражданин мэр?
Гражданин мэр задумчиво облизнул губы. Его красноватые глазки сузились. Он взял перо. Показалось ли Андре-Луи или на лице мэра действительно мелькнула улыбка, когда он склонился над столом, чтобы подписать бумагу? Нетрудно было представить себе, как Тюилье злоупотреблял положением председателя революционного комитета задирал и унижал мэра, и теперь Фуляр одним росчерком пера сводил все старые счёты.
Тут онемевший Тюилье пришёл в себя.
— Вы сошли с ума? Не подписывайте, Фуляр! Не смейте подписывать! Клянусь Богом, вы заплатите за это головой!
— Ха! Запишите эту угрозу, Буассанкур. Она дополнит мой отчёт. И позвольте напомнить вам, гражданин Тюилье, что в данный момент под вопросом сохранность вашей собственной головы. Так что приберегите всё, что вам есть сказать, для суда и ведите себя достойно. — Андре-Луи взял бумагу и обратился к потрясённому офицеру. — Вот вам наш приказ, гражданин комендант. Поместите гражданина Тюилье в местную тюрьму и держите его там вплоть до моих дальнейших распоряжений. Приставьте к нему надёжную охрану и следите, чтобы он не мог ни с кем связаться без моего ведома. Он не должен отправлять и получать письма, не должен ни с кем видеться. Вы за это отвечаете. Предупреждаю вас: эта ответственность очень тяжела.
— Ей-Богу, вы правы! — вскричал побагровевший Тюилье. — Кое-кто из вас ответит за это. И ответит головой.
— Уведите его, — приказал Андре-Луи.
Комендант отсалютовал и повернулся к Тюилье.
— Пойдёмте, гражданин председатель.
Тюилье не двинулся с места. На его скулах играли желваки, губы шевелились, но он ничего не произносил. Потом он потряс кулаком в сторону Андре-Луи.
— Вы дождётесь, наглый выскочка! Вы ещё посмотрите, что с вами произойдёт.
Андре-Луи посмотрел на него с презрением.
— Сначала я увижу, что произойдёт с вами, предатель. Впрочем, это я и так могу предсказать с полной определённостью.
И он небрежно махнул рукой в сторону двери.
Глава XXXIX. ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
Когда протестующего и угрожающего Тюилье наконец увели, и его крики стихли за дверью, Андре-Луи обратился к Фуляру.
— Что вы об этом думаете, гражданин мэр?
Упитанный коротышка с серьёзным видом покачал головой и вынес свой печальный приговор:
— Мне это не нравится. Скажу вам откровенно, гражданин агент, мне это не нравится.
— Что именно вам не нравится? Выражайтесь яснее, друг мой.
Мэр подпрыгнул на стуле.
— Мне не нравится поведение Тюилье. Оно не искренне. Патриот не стал бы вести себя так.
— Ха! Стало быть, вы тоже заметили. С этого момента я уверен, что могу положиться на вашу проницательность и здравомыслие. Хотя, если в Блеранкуре чего и недостаёт, то это не здравомыслие. Недостаёт верности, рвения, патриотизма. У вас заговор, а председатель революционного комитета покрывает заговорщиков.
— Вы так считаете? Вы уверены?
— А вы? — прогудел Буассанкур.
— Я не знаю, что и думать, чему верить.
Андре-Луи одарил его неприятной улыбкой.
— Придётся нам что-нибудь отыскать для вас. Надо порыться в бумагах этого мошенника. Пойдёмте, гражданин. Вы покажете дорогу к дому Тюилье. Вы с нами, Буассанкур.
Тюилье снимал комнаты в доме на окраине городка. Дом стоял в глубине густого запущенного сада, который в эти декабрьские дни выглядел в своей наготе необыкновенно безжизненно. Ветхая развалюха принадлежала вдове Грассе и её незамужней сестре. Тюилье занимал две комнаты на первом этаже. Беглый осмотр спальни убедил Андре-Луи, что ею можно не заниматься. Он прошёл в гостиную, где Тюилье, очевидно, держал бумаги, связанные с его деятельностью на посту председателя революционного комитета. Андре-Луи с любопытством оглядел книжные полки. «Общественное управление», несколько томов Вольтеровой «Эпохи Людовика XIV», одна или две работы по философии, перевод Овида, экземпляр «Романа о Розе» и многое другое. Занятный ассортимент.
Письменный стол стоял у окна. На нём лежали какие-то бумаги. Андре-Луи бегло их просмотрел. Ничего важного они из себя не представляли. Он открыл два выдвижных ящика. Их содержимое представляло ещё меньший интерес.
Андре-Луи и неотступно следующие за ним мэр и Буассанкур перешли к бюро, стоявшему в глубине стенной ниши. Оказалось, что бюро заперто на ключ.
Взломав замок, Андре-Луи сел и начал просматривать бумаги. Мэр по его приглашению придвинул стул и устроился подле гражданина агента. Буассанкур, стоявший по другую сторону от Андре-Луи, помогал разбирать содержимое бюро, следуя указаниям молодого человека.
Декабрьский день давно угас. Три часа работы при свечах в холодной, неопрятной комнате оказались небесплодными. Результатом энергичных поисков стала тоненькая пачка документов, которую Буассанкур перевязал тесёмкой. Наконец бюро закрыли, и мэр, по распоряжению Андре-Луи его опечатал. Опечатали они и обе комнаты Тюилье, сообщив перепуганной вдове Грассе, что их нельзя открывать до поступления официального приказа от Комитета общественной безопасности.
