Клайд и Джонни перекинули папашины руки через свои шеи и под укоризненные взгляды рыцарей свели его по лестнице и вышли на улицу.
— Эй, такси! — закричал Клайд.
— Бесполезно, — сказал Джонни Контанго. — Все разъехались. Господи, какие большие звезды!
Клайду хотелось поспорить. — Давай, я его доведу, — сказал он. — Ты офицер, тебе не обязательно возвращаться.
— Кто сказал, что я — офицер? Я — матрос. Твой собрат, собрат Папаши. Сторож брату.
— Такси, такси, такси!
— Брат для лайми, брат для всех. Кто говорит, что я — офицер? Конгресс. Офицер и джентльмен решением Конгресса. Конгресс пальцем о палец не ударил, чтобы помочь лайми в Суэце. В этом он не прав, и в отношении меня он не прав.
— Паола, — простонал Папаша и рванулся вперед. Они схватили его. Бескозырка давно потерялась. Голова повисла, волосы упали на лоб.
— Папаша лысеет, — сказал Клайд. — Ни разу не замечал.
— Пока не напьешься, ничего не заметишь.
Шатаясь из стороны в сторону, они медленно шли по Кишке, изредка призывая такси. Никто не откликался. Улица выглядела безмолвной, но внешний вид был обманчив; до них доносился сухой треск взрывов на подъеме к Кингсвэю, совсем неподалеку. И гул огромной толпы из-за угла.
— Что это? — спросил Джонни. — Революция?
Покруче: разборка между двустами королевскими коммандо и тремя десятками «эшафотовцев».
— Эге, — сказал Джонни. От шума Папаша проснулся и стал звать жену. Из оружия в драке участвовало лишь несколько ремней, но не было ни битых пивных бутылок, ни боцманских ножей. Или их никто не видел? Или дело еше не дошло? У стены перед двадцатью коммандо стоял Дауд. Из-за его левого бицепса выглядывал очередной Килрой, у которого не было других слов, кроме ГДЕ АМEРИКАНЦЫ? Лерой Танг, должно быть, сновал под ногами, молотя дубинкой по ляжкам. Некий предмет, шипя и искрясь, описал большую дугу и взорвался у ног Джонни Контаго. — Петарда, — констатировал Джонни, отпрыгнув на три фута. Клайд тоже ретировался, и Папаша, лишившись опоры, упал на землю. — Давай вынесем его отсюда, — сказал Джонни.
Но они обнаружили, что путь к отступлению отрезан подошедшими сзади морскими пехотинцами.
— Эй, Билли Экcтайн! — кричали коммандо Дауду. — Билли Экcтайн! Спой нам! — Справа раздался залп петард. Основная потасовка оставалась в центре толпы. На периферии — только толчки, пинки и любопытство. Дауд снял шляпу, расправил плечи и запел 'Мои глаза лишь для тебя'. Коммандо стояли, как громом пораженные. Вдалеке послышались полицейские свистки. В центре толпы разбилось что-то стеклянное. Люди отхлынули концентрическими волнами. Пара-тройка морпехов, пятясь, споткнулись о валявшегося на земле Папашу. Джонни и Клайд поспешили на помощь. Несколько моряков подошли помочь упавшим пехотинцам. Как можно более учтиво Клайд и Джонни взяли своего подопечного под руки и сделали ноги. Позади между морпехами и матросами завязалась драка.
— Полиция! — раздались крики. Разорвалось полдюжины 'бомб с вишнями'. Дауд допел песню. Коммандо захлопали в ладоши. — Теперь спой 'Прости меня'.
— Это, — Дауд поскреб затылок, — '…если я солгал, если заставил тебя плакать, прости меня'?
— Ура Билли Экcтайну! — закричали они.
— Нет парень, — сказал Дауд. — Я не перед кем не извиняюсь. — Коммандо приняли боевую стойку. Дауд оценил ситуацию, затем вдруг вытянул вверх огромную руку. — Ладно, солдаты, стройтесь. Становись!
И они почему-то встали в некое подобие строя.
— Да-а, — Дауд улыбнулся. — Через правое плечо, кругом! — Они повиновались.
— Хорошо, ребята. Шаго-о-ом марш! — Рука опустилась вниз, и они зашагали прочь. В ногу. Со стены бесстрастно взирал Килрой. Колонну замыкал неизвестно откуда взявшийся Лерой Танг.
Выбравшись из драки, Клайд, Джонни и Папаша Ход, забежали за угол и натужно поплелись в гору к Кингсвэю. На полпути их обогнало подразделение Дауда, который отсчитывал шаг, распевая его на манер блюза. Судя по всему, он вел их к кораблям.
К троице подъехало такси. — Вслед за взводом, — сказал Джонни, и они втиснулись внутрь. В машине был люк, и, конечно, не успело такси доехать до Кингсвея, три головы уже торчали над крышей. Ползя за коммандо, они пели:
Что это там за грызун,
Который нас обскакал?
Х-У-Й-Т-И М-А-У-С
Наследие Свина Бодайна, который каждый вечер на стоянке с религиозной преданностью смотрел на камбузе детскую передачу; он за свой счет сделал всем поварам черные пристегивающиеся уши и сочинил на песню из передачи пародию, где этот вариант имени главного персонажа был самым сочным местом. Коммандо в задних рядах попросили Джонни научить их словам. Он согласился, получив за это бутылку ирландского виски, владелец которой заверил Джонни, что тот не сможет допить ее до выхода в море. (По сей день бутылка хранится у Джонни Контанго непочатой. Никто не знает, зачем он ее хранит.)
Эта странная процессия ползла по Кингсвэю, пока ее не перехватил английский грузовик для перевозки скота. Коммандо забрались в кузов, поблагодарили всех за веселый вечер, грузовик газанул и умчался прочь навсегда. Утомленные Дауд и Лерой сели в такси.
— Билли Экcтайн, — улыбнулся Дауд. — Господи!
— Нам надо назад, — сказал Лерой. Шофер развернулся, и они подъехали к месту недавней разборки. Прошло не более пятнадцати минут, но улицы опустели. Тишина, ни петард, ни криков — ничего.
— Черт меня подери! — сказал Дауд.
— И не подумаешь, что здесь что-то было, — сказал Лерой.
— В доки, — сказал Клайд шоферу, зевая. — Сухой док номер два. Американская посудина, покусанная винтоядной рыбой.
Всю дорогу до доков Папаша храпел.
Они приехали, когда увольнение уже с час как закончилось. Двое патрульных пробежали мимо заводского гальюна и по сходням поднялись на корабль. Клайд и Джонни, поддерживая Папашу, потащились следом.
— Все напрасно, — сказал Джонни с сожалением. Две фигуры, толстая и тонкая, стояли около гальюна.
— Давай, — торопил Клайд Папашу, — еще пару шагов.
Мимо пробежал Гнус Чобб в английской бескозырке с надписью на ленточке 'Корабль Его Величества «Цейлон». Фигуры отделились от стены гальюна и подошли ближе. Папаша споткнулся.
— Роберт, — сказала она. Интонация не вопросительная.
— Привет, Папаша, — сказал другой.
— Кто это? — спросил Клайд.
Джонни остановился как вкопанный, а продолжавший идти Клайд развернул Папашу к ней лицом. — Обмакните меня в камбузный кофейный бачок, — сказал Джонни.
— Бедный Роберт. — Но она сказала это с улыбкой и так нежно, что будь Джонни с Клайдом трезвее, они разревелись бы, как дети.
Папаша махнул рукой. — Идите, — сказал он, — я держусь на ногах. Скоро приду.
С квартердека доносился спор Гнуса Чобба с вахтенным офицером. — Что значит 'проваливай'?! — кричал Гнус.
— На твоей бескозырке написано 'Корабль Его Величества «Цейлон», Чобб.
— Ну и?
— Ну и что я могу сказать? Ты ошибся кораблем.
— Профейн, — сказал Папаша, — ты вернулся. Я знал, что ты вернешься.
— Я — нет, — сказал Профейн, — это она. — Он отошел в сторону, прислонился вне пределов слышимости к стене гальюна и стоял там, глядя на «Эшафот».
— Привет, Паола, — сказал Папаша. — Sahha, — что означало и то, и другое.
