– Надо проверить счета одной француженки, которая работала в Швейцарии и погибла в июне. Это возможно?
– Все возможно.
– Даже в воскресенье?
– У компьютеров не бывает выходных. Ее банк во Франции или в Швейцарии?
– Смотри сам.
Я назвал ему фамилию и все данные, которые у меня были.
– Что ты ищешь?
– Она могла регулярно пересылать деньги на один и тот же адрес в течение нескольких лет.
– Кому?
– Вот это я и хочу узнать.
– Дай мне хоть какую-нибудь зацепку.
Я высказал свою гипотезу, для которой не было никаких оснований:
– Может быть, детективному агентству. Частному сыщику.
– Результаты нужны были еще вчера. Я правильно понял?
Я подумал о Стефане Сарразене, который уже наверняка ждал меня в своем кабинете в жандармерии, и подтвердил его догадку.
– Постараюсь все выяснить побыстрее и перезвоню, – ответил Счетчик.
Этот разговор придал мне сил. Их даже хватило для более трудного звонка Лоре Субейра.
– Ты не позвонил вчера, – отозвалась она.
Голос был вялый, заспанный.
– Как он?
– Без перемен.
– А ты?
– Так же.
– Что говорят девочки?
– Спрашивают, когда вернется папа.
Я услышал в трубке шелест простыней и треньканье стакана: я ее разбудил. Наверняка она оглушена снотворным и антидепрессантами.
– Ты сегодня с ними куда-нибудь пойдешь? – рискнул я предположить.
– Куда, по-твоему, я могу с ними пойти? Отведу их к родителям и поеду в больницу.
Молчание. Я мог бы попытаться ее утешить, но не хотелось говорить банальности.
– А как ты? – спросила она. – Дело продвигается?
– Я иду по его следам. В Юра.
– Что ты нашел?
– Пока ничего, но я иду по его следу.
– Ты же видел, куда это его привело…
– Клянусь, я найду объяснение.
Снова тишина. Я слышал ее дыхание. Она казалась отупевшей. Не зная, что сказать, и не придумав ничего лучшего, я прошептал:
– Я тебе еще позвоню. Обещаю.
Когда я отключался, в горле стоял комок. Надо что-то делать, надо искать. Я бросился к машине. Оставалось использовать последний шанс, пока Сарразен в меня не вцепился.
43
Школа находилась в северной части города возле супермаркетов – Леклерка или Лидла – и закусочной «Макдоналдс». На домофоне было две кнопки: «Школа» и «Мадам Бон». Директриса или консьержка? Я нажал на кнопку с именем. Через несколько секунд ответил женский голос. Я представился, назвавшись полицейским. Последовало молчание, потом микрофон каркнул:
– Сейчас выйду.
Мадам Бон выкатилась на крыльцо. Именно выкатилась, потому что она скорее перекатывалась, чем шла. Она весила килограммов сто и в своем пальто из плотной шерсти была похожа на чудовищный фетровый колокол. Могу себе представить, какие прозвища ей давали ученики.
– Я директор школы.
Руки спрятаны в рукава, как принято в Тибете, лицо широкое, слишком сильно накрашенное, в ореоле светлых кудряшек, закрепленных лаком.
