– Вы по делу Симонис? – добавила она, поджав губы.
– Да, именно так.
– Мне жаль, но я ничем не могу вам помочь. Манон не училась в нашей школе. Вы не первый, кто так ошибается.
– А где же она училась?
– Не знаю. Может быть, в Морто или в частной школе по ту сторону границы.
Ложь была чрезмерной. Все знали хронологию событий в день убийства, но никто не упоминал, будто из школы в поселок Король пришлось добираться на машине. Я, не отрываясь, смотрел в ее светлые, сильно навыкате, глаза. Она хранила молчание. Я откланялся.
– Простите, что побеспокоил.
– Ничего страшного, я привыкла. До свидания, месье.
Она помахала мне пухлой кукольной ручкой и ушла в дом. Я подождал, пока она переступит порог, и шагнул через перегородку. Придется добывать информацию самому. Найти и вскрыть архивы, отыскать табели Манон Симонис. Сколько у меня шансов на успех? Скажем, пятьдесят на пятьдесят.
Когда я пересекал школьный двор, то заметил справа, как раз в том месте, где основное здание соединялось со спортивным залом, кабинки с открытым верхом. Туалеты. У меня мелькнула идея.
Я пошел по центральному проходу, вдоль которого тянулись умывальники. В глубине был садик, заросший бамбуком и тополями. Эта деталь меняла все. Передо мной был уже не обычный школьный туалет, а затененный листвой китайский пейзаж. Я ощупал двери и цементные стены, пытаясь определить степень их ветхости.
Сколько у меня шансов обнаружить здесь то, что я надеялся найти? Я бы поставил один к тысяче. Открыв первую дверь, я внимательно осмотрел стены цвета хаки. Трещины, грязные пятна, надписи. Некоторые сделаны фломастером, другие выцарапаны в штукатурке. «УЧИЛКА – ДУРА», «Я ЛЮБЛЮ КЕВИНА».
Я прошел во вторую кабинку. Звук сочившейся откуда-то воды смешивался с шелестом листьев. Здесь были другие иероглифы: «САБИНА ЦЕЛУЕТСЯ С КАРИМОМ», «ТРАХАТЬСЯ!»… Рисунки членов и женских грудей перекрывали надписи. Очевидно, туалеты, помимо прочего, помогали школьникам избавиться от комплексов.
Третья кабинка. Выходя из нее, я думал, что моя идея была абсурдной. Но, толкнув следующую Дверь, я остолбенел. Между двумя трубами чьей-то неловкой рукой было нацарапано:
Такого я не ожидал. Я надеялся найти хотя бы имя, намек. Я бегом пересек площадку и поднялся на второй этаж. Директриса была в своем кабинете.
– Вы меня за дурака держите?
Она так и подскочила. С опрыскивателем в руках она ухаживала за комнатными растениями.
– Я только что был в туалете во дворе. Там на стене написано имя Манон Симонис.
– Написано? В туалете?
– Почему вы мне солгали?
– Представьте себе, вот уже десять лет я прошу выделить средства на ремонт этих…
– К чему эта ложь?
– Я… Мне позвонили. И предупредили о вашем приходе.
– Кто?
– Жандарм. Сначала я не поняла, но он сказал, что придет полицейский высокого роста и будет спрашивать о Манон. Он велел мне отослать вас как можно решительнее и без разговоров.
Такой ответ меня успокоил. Сарразен, как я и предполагал, предупреждал мои действия.
– Садитесь, – приказал я. – Я отниму у вас всего несколько минут.
– Мне надо полить цветы. Я могу отвечать стоя.
– Я не осуждаю капитана Сарразена, – сказал я. – Дело Симонис – деликатное дело.
– Вы приехали из Парижа?
Я чувствовал, что она готова поверить тем небылицам, которые я уже испробовал на Марилине Розариас.
– К нам обращаются, если расследование приобретает религиозный оттенок. Секты, ритуальные убийства. Обычные следователи не любят, когда мы вмешиваемся в их работу. У нас свои методы.
– Понимаю. Так Сильви Симонис была убита? Это официальное заключение?
– Ее гибель привлекла внимание к первому расследованию, – уклонился я от прямого ответа. – Когда Манон здесь училась, вы уже руководили этой школой?
Мадам Бон нажала на ручку опрыскивателя и выпустила целое облако водяных брызг. Я повторил свой вопрос.
– В то время я работала здесь простой учительницей, – сказала она. – Манон даже училась в моем классе.
– Какой она была?
– Живой, озорной. Даже слишком. Ее характер никак не сочетался с ангельским личиком.
