— Хайтам Кураши, — подсказала Барбара.
— Да, а до него мистер Армстронг.
Вот так на фабрике Малика пересеклись пути Эмили и Барбары, которую Салах отвела на встречу с мистером Армстронгом.
Если размер кабинета свидетельствовал о чем-либо, как это имело место в Нью-Скотленд-Ярде, где степень значимости сотрудника измерялась количеством окон, тогда положение Иэна Армстронга на фабрике можно было назвать особым, хотя оно и было временным. После того как Салах негромко постучала в дверь, и они, услышав приглашение, вошли, Барбара увидела комнату настолько просторную, что в ней, не создавая тесноты, разместились письменный стол, круглый стол для совещаний, окруженный шестью стульями. Правда, поскольку помещение было внутреннее, то окон в кабинете Армстронга не было. С лица Иэна струился пот то ли от жары, то ли от вопросов, заданных Эмили Барлоу.
— …Никакой необходимости вести Мики в прошлую пятницу к врачу, — говорил Армстронг, когда открылась дверь и Барбара возникла на пороге его кабинета. — Мики — это мой сын.
— У него была температура? — Заметив Барбару, Эмили кивнула, приглашая в комнату. Салах, закрыв за Барбарой дверь, ушла.
— Да, но у детей часто скачет температура. — Взгляд Армстронга скользнул по Барбаре, а затем снова обратился к Эмили. Казалось, он не замечал ручейков пота, проложивших дорожки по его щекам.
Что касается Эмили, то она выглядела так, словно в ее венах текла не кровь, а фреон. С ничего не выражающим лицом она сидела за столом для совещаний; перед ней стоял диктофон, записывающий ответы Иэна Армстронга.
— Если у ребенка горячий лоб, совсем не обязательно сразу же тащить его в реанимацию, — объяснял Армстронг. — К тому же у Мики частенько болят уши, и мы знаем, что делать в таком случае. Капли и согревающий компресс. И ему сразу становится легче.
— Кто-нибудь, кроме вашей жены, может это подтвердить? Может, вы в ту пятницу звонили родителям жены, чтобы спросить у них совета? Или своим родителям? Соседу? Другу?
Выражение его лица стало мрачно-сосредоточенным.
— Я… Вы позволите подумать?
— Конечно, думайте, мистер Армстронг, — согласилась Эмили. — Сейчас главное — точность.
— Понимаете, я никогда раньше не оказывался в подобных ситуациях, и мне нелегко собраться с мыслями…
— Хорошо-хорошо, — кивнула головой Эмили.
Пока руководитель следственной группы ждала ответа, Барбара рассматривала кабинет. Все было просто и функционально: на стенах висели рекламные плакаты; добротные письменный стол, шкафы и полки, стол для совещаний и стулья вокруг него были сравнительно новыми, но недорогими. Единственные достойные внимания предметы находились на рабочем столе Армстронга. Это были фотографии в рамках. Барбара подошла ближе, чтобы получше рассмотреть их. На одной была женщина с кислым выражением лица, светлые волосы уложены в прическу, модную в начале шестидесятых годов; на другой — мальчик с серьезным личиком разговаривал с Санта-Клаусом; на третьей было представлено все счастливое семейство: на ступеньке лестницы сидела мать, держащая на коленях сына, отец стоял позади них, положив руки на плечи женщины. На фото Армстронг выглядел испуганным, словно отцом семейства он стал только что и еще не перестал удивляться этому неожиданно случившемуся превращению.
Он, как видно, вновь обосновался на фабрике как временный работник. Барбара представила себе, как нынешним утром он торопливо вошел в свой кабинет с кейсом, в котором были эти фотографии; напевая под нос что-то веселое, он вынул их, носовым платком стер пыль, поставил на прежнее место и только после этого приступил к работе.
Сейчас Иэн с тревогой смотрел на Барбару, словно опасаясь, что она собирается обыскать его письменный стол. Эмили наконец-то представила их друг другу.
— А, еще одна?.. — Он судорожно сглотнул, как будто проглотил что-то, мешавшее ему говорить. После долгой паузы он произнес: — Родители жены. — Чуть помолчав и словно набравшись сил, он продолжал: — Я точно не помню, в какое время, но уверен, что говорил с ними в пятницу вечером. Они знали, что Мики нездоров, и позвонили нам. — Он улыбнулся. — Я забыл об этом, потому что вы спросили, не звонил ли я им, а в действительности было наоборот.
— И в котором часу, хотя бы примерно, это было? — спросила Эмили.
— Вы спрашиваете, когда они звонили? Не помню точно… После выпуска новостей на Ай-ти-ви.
Около десяти часов, отметила про себя Барбара. Она наблюдала за ним, прищурившись, и гадала, какую часть сказанного он только что придумал и через какое время после их с Эмили ухода он схватится за трубку, чтобы уговорить тестя и тещу подтвердить его сказку.
Пока Барбара обдумывала реальность алиби Армстронга, Эмили стала задавать вопросы о Хайтаме Кураши и об их отношениях. По словам временного начальника производства, между ними сложились вполне нормальные отношения. Даже прекрасные: они относились друг другу как родные братья — так выразился Армстронг.
— И насколько мне известно, здесь, на фабрике, никаких врагов у него не было, — заключил Армстронг. — Если смотреть правде в глаза, рабочие были рады иметь его своим начальником.
— И не сожалели о том, что вы уходите? — поинтересовалась Эмили.
— Думаю, именно так и было, — согласился Армстронг. — Большинство наших рабочих — азиаты, и, конечно, они предпочитают, чтобы ими командовал кто-то из своих, а не англичанин. Если вдуматься, то они правы, верно ведь? — Он посмотрел на Эмили, потом перевел взгляд на Барбару, ожидая, что кто-нибудь из них его поддержит. Обе женщины молчали, никак не выражая своего отношения к сказанному. Тогда он продолжил свою мысль: — Нет, здесь врагов у него не было. Если вы ищете среди рабочих того, у кого могла быть причина его убить, я не представляю, как и с чего вы могли бы начать свои поиски. Я вернулся сюда всего несколько часов назад и могу заверить вас, что не увидел ничего, кроме истинной скорби среди его соплеменников.
— А что вам известно о человеке по имени Кумар? — обратилась к нему Барбара.
— Кумар? — Армстронг сосредоточенно нахмурил брови.
— Ф. Кумар. Вам знакомо это имя?
— Нет. Это кто-то из наших рабочих? Ведь я знаю всех на этой фабрике… Это входит в мои обязанности. Может быть, мистер Кураши принял его на работу, а я с ним еще не встречался…
— Мисс Малик полагает, что это может быть кто-нибудь из временных рабочих, нанимаемых на время больших заказов.
— Временных? — Армстронг озадаченно посмотрел на Эмили. — Если я могу… — сказал он таким голосом, словно у него уже не было сомнений в том, что для нее он подозреваемый. Он подошел к одной из полок, взял с нее увесистый гроссбух и, положив его на стол для совещаний, сказал: — Мы всегда очень аккуратно ведем записи. Ведь для репутации мистера Малика нанимать на работу нелегалов равносильно катастрофе.
— А что, здесь это тоже проблема? — спросила Барбара. — Насколько мне известно, нелегалы — это головная боль для таких городов, как Лондон или Бирмингем, ведь там большие азиатские общины?
— Да, конечно, — подтвердил Армстронг, перелистывая страницы и пробегая глазами по проставленным сверху датам. — Но мы находимся недалеко от портов. И нелегалов здесь хватает, поэтому мистер Малик постоянно напоминает, что мы не должны принимать ни одного из них.
— А если бы мистер Малик нанимал нелегалов, мог бы Хайтам Кураши обнаружить это? — поинтересовалась Барбара.
Иэн Армстронг оторвал взгляд от книги. Он прекрасно понял смысл ее вопроса, а она увидела, что он вздохнул от облегчения, что она интересуется другими.
— Возможно, он что-то подозревал. Но если ему на стол ложатся хорошо сделанные документы, как можно усомниться? Ведь он не англичанин. Как же он мог знать, на что обращать особое внимание?
А откуда англичанин мог знать об этом? — мелькнуло в голове Барбары.
Армстронг пристально изучал страницу в гроссбухе, затем, перевернув, пробежал глазами по двум другим
— Вот последний список временных рабочих, — сказал он, подняв глаза на женщин. — Но Кумара
