кругам ада.
— Начхать мне на прессу.
— Мое дело предупредить, — отозвался Майрон.
— Пусть Кэти называют кем угодно и как угодно. Мне безразлично.
— А вашей матери?
— Начхать мне на ее реакции. Я хочу одного — чтобы Кэти наконец нашлась.
— Значит, ты собираешься сообщить в полицию, — подвел черту Майрон.
— Нет.
Майрон бросил на нее озадаченный взгляд.
— Что-то я тебя не пойму.
Джессика медленно произнесла, взвешивая слова, будто размышляла вслух:
— Кэти пропала полтора года назад. Все это время полиция и пресса суетятся, как наскипидаренные, а толку нет. Ни малейшей зацепки. Никакого следа.
— Ну и?..
— И вот появляется этот журнал. Кто-то посылает его Кристиану, а значит, этот кто-то — может быть, Кэти, может быть, нет — стремится установить связь. Посуди сам. Впервые за полтора года появляется хоть какая-то ниточка, и я не хочу, чтобы она оборвалась. Я не хочу привлекать к этому делу излишнее внимание, чтобы не спугнуть того, кто пытается до нас достучаться. Кэти может вновь исчезнуть. Эта штука, — Джессика взмахнула журналом, — эта штука вселяет не только отвращение, но и надежду. Это уже что-то. Пойми меня правильно, я и сама потрясена, но все же это ясный след; он может завести куда угодно, и тем не менее я вижу здесь обнадеживающий знак. Газетчики или полиция могут испугать человека, отправившего этот журнал, и он исчезнет, на этот раз навсегда. Я не желаю рисковать. Нам придется держать эти сведения в секрете.
Майрон кивнул.
— Что ж, разумно, — согласился он.
— Что будем делать дальше?
— Отправимся в Хобокен на почту. Я заеду за тобой рано утром. Скажем, в шесть часов.
Глава 8
Джессика восхитительно пахла. Когда они вышли в Хобокене и Джессика встала рядом, Майрон уловил тот самый аромат, который пытался забыть целых четыре года. От запаха Джессики у него закружилась голова.
В половине седьмого утра они вошли в здание почты.
— Так это и есть игра в сыщиков? — спросила Джессика.
— Да. На редкость увлекательно, не правда ли?
Уже два часа они старались не привлекать внимания окружающих — нелегкая задача для мужчины шести футов ростом и женщины, внешность которой обращала в соляной столб любого мужчину. До сих пор к почтовому ящику 785 никто не подходил.
Довольно скоро их охватила скука. Джессика изучила прейскурант почтовых услуг и прочла все объявления о розыске, которые на время развлекли ее. Полицейские плакаты на почте, какая прелесть. Можно подумать, кому-то захочется послать беглому преступнику письмо.
— Да уж, мистер, вы умеете развлекать девушек, — сказала Джессика.
— Ага. Именно за это меня и называют Веселым Джеком, — отозвался Майрон.
Джессика расхохоталась. Ее мелодичный смех заставил Майрона болезненно поморщиться.
— И как вам нравится ваша работа, Веселый Джек?
— Очень.
— А я всегда считала спортивных агентов алчными мерзавцами.
— Спасибо.
— Ты понимаешь, о чем я. Вы пиявки, вампиры, прожорливые глотатели денег, кровавые паразиты, охмуряющие наивных юнцов и убивающие все хорошее, что есть в спорте…
— А еще мы разожгли войну на Ближнем Востоке и создали бюджетный дефицит, — прервал ее Майрон.
— Ага. Ну, уж ты-то, конечно, не имеешь к этому ни малейшего отношения.
— Я не пиявка и не паразит. Это преувеличение.
— Ты же понимаешь, о чем я говорю.
Майрон пожал плечами.
— Разумеется, среди спортивных агентов немало нечистых на руку людей. Ничуть не меньше, чем среди врачей и адвокатов… — Майрон запнулся. Эти слова звучали очень уж знакомо. Не ими ли оперировал Фред Никлер, оправдывая свою деятельность? — Из двух зол надо выбирать меньшее. Если бы не агенты, спортсмены оказались бы в руках куда более безжалостных эксплуататоров.
— О ком ты?
— О хозяевах и администраторах команд. Агенты немало делают для спортсменов. Борются за повышение гонораров, обеспечивают свободу выбора, устраивают им рекламный приработок.
— Почему же о них идет такая дурная слава?
Майрон на миг задумался.
— Во-первых, в нашей среде немало заурядных жуликов, которые действуют примитивно, что называется, в лоб. Они выискивают многообещающих юнцов и берут их в оборот. Однако спортсмены все лучше разбираются в делах, и, по мере того как выплывают истории вроде той, что произошла с Каримом Абдул-Джабаром, мошенников постепенно вытесняют.
— А во-вторых?
— Агент вынужден сидеть на нескольких стульях одновременно, — объяснил Майрон. — Он и посредник, и счетовод, и бухгалтер, и нянька, и семейный советник, и шафер на свадьбе, мальчик на побегушках, лакей — он делает все, в чем возникает необходимость.
— Как же ты справляешься?
— Я переложил на плечи Уина две самые тяжелые обязанности — работу счетовода и бухгалтера. И если меня можно сравнить с адвокатом, то он — министр финансов. К тому же есть еще Эсперанса, которая умеет делать все. У нас слаженная команда, мы прекрасно дополняем и уравновешиваем друг друга.
— Ни дать ни взять три ветви государственной власти, — заметила Джессика.
Майрон кивнул:
— Джефферсон и Мэдисон могли бы гордиться нами.
К ящику номер 785 потянулась чья-то рука.
— Ну вот, началось, — сказал Майрон.
Джессика обернулась и увидела человека, роющегося в ящике. Он был худым и долговязым; все в его облике было преувеличенно длинным, как будто его долго пытали на дыбе. Даже лицо человека было вытянутым, словно анимационный шарж на Силли Путти.
— Ты его знаешь? — спросил Майрон.
Джессика замялась.
— Что-то в его внешности… впрочем, я могу ошибаться.
— Ладно, пойдем отсюда.
Они торопливо спустились по ступеням и забрались в машину. Автомобиль был припаркован напротив здания. Майрон сознательно нарушил правила и выставил в окошке полицейский знак чрезвычайной ситуации, подарок приятеля из соответствующих органов. Порой этот знак был крайне необходим — особенно у магазинов во время распродаж.
Долговязый вышел из помещения почты двумя минутами позже и уселся в желтый «олдсмобил» с номерами штата Нью-Джерси. Майрон завел двигатель и покатил следом. Долговязый вырулил на дорогу номер 3 и двинулся к шоссе, ведущему на север.
