почему. «Откуда они узнают, что я американец?» – «Скажи ему, чтобы оставался в автомобиле, – сказал Дедушка. – А не то они возьмут с него дважды». – «Я усиливаюсь», – сообщил я ему. «Я бы хотел войти с тобой, – сказал герой. – Посмотреть, что за место». – «Зачем?» – «Просто посмотреть. Увидеть, на что это похоже». – «Ты сможешь увидеть, на что это похоже, после того как нас поселят». – «Я бы предпочел сделать это сейчас», – сказал он, и я должен признаться, что он начинал быть у меня на нервах. «Хули ему еще непонятно?» – спросил Дедушка. «Он хочет войти со мной». – «Почему?» – «Потому что он американец». – «Ничего, если я войду?» – снова спросил он. Дедушка повернулся к нему и сказал мне: «Он платит. Если он хочет платить с излишком, пусть платит с излишком». Поэтому я прихватил его с собой, когда вошел в отель, чтобы заплатить за два номера. Если хотите знать, почему за два номера, то один был для нас с Дедушкой, а другой – для героя. Отец сказал, чтобы мы поступили именно так.
Когда мы вошли в отель, я сказал герою не разговаривать. «Не разговаривай», – сказал я. «Почему?» – спросил он. «Не разговаривай», – сказал я голосом, лишенным объемности. «Почему?» – спросил он. «Я тебя наставлю позднее. Шшшш». Но он продолжал осведомляться, почему ему нельзя разговаривать, и я был уверен, что отелевладелец его услышал. «Мне необходимо лицезреть ваши документы», – сказал отелевладелец. «Ему необходимо лицезреть твои документы», – сказал я герою. «Почему?» – «Дай их мне». – «Почему?» – «Если мы хотим иметь номер, он должен лицезреть наши документы». – «Я не понимаю». – «Здесь нечего понимать». – «Какая-нибудь проблема? – осведомился у меня отелевладелец. – Потому что это единственный отель в Луцке, который все еще обладает номерами в эту пору ночи. Вы желаете попробовать счастья на улице?»
Мне наконец удалось возобладать над героем, чтобы он дал мне документы. Он сохранял их в специальной сумочке у себя на ремне. Позднее он сообщил мне, что сумочка называется пидараской, и что пидараски в Америке не модны, и что он облачился в пидараску только потому, что так сказал ему путеводитель, который рекомендовал держать документы ближе к центру тела. Как я был уверен, отелевладелец взял с героя специальный иностранный тариф. Я не просветил об этом героя, потому что знал, что он начнет фабриковать запросы, покуда ему не придется платить четыре раза, а не два, или покуда мы не останемся вообще без номеров и будем вынуждены отойти на покой в автомобиле, к чему Дедушка уже и без того пристрастился.
Когда мы возвратились к автомобилю, Сэмми Дэвис Наимладшая жевала на заднем сиденье хвост, а Дедушка снова производил храпунчики. «Дедушка, – сказал я, поправляя его руку, – мы обрели номер». Мне пришлось сдвинуть его с избытком насилия, чтобы его пробудить. Когда он сделал глаза открытыми, он не понял, где он. «Анна?» – спросил он. «Нет, Дедушка, – сказал я. – Это я, Саша». Он загорелся стыдом и спрятал от меня лицо. «Мы получили номер», – сказал я. «С ним все о'кей?» – спросил меня герой. «Да, он изнурен усталостью». – «Но завтра он будет о'кей?» – «Конечно». Но, по правде, Дедушка не был сам на себя не похож. А может, наоборот, похож. Я не знал, когда он похож на себя, а когда нет. Я вспомнил одну вещь, о которой мне сообщил Отец. Когда я был маленьким мальчиком, Дедушка говорил, что я похож на комбинацию Отца, Мамы, Брежнева и себя самого. Меня это всегда очень смешило, но только не в этот момент в автомобиле перед отелем в Луцке.
Я сказал герою не оставлять никаких чемоданов в машине. У людей в Украине есть одна плохая, но популярная привычка брать вещи без спроса. Я читал, что город Нью-Йорк очень опасный, но должен сказать, что Украина опаснее. Если хотите знать, кто вас охраняет от людей, которые берут без спроса, то это полиция. Если хотите знать, кто вас защищает от полиции, то это люди, которые берут без спроса. И нередко это одни и те же люди.
«Давайте поедим», – сказал Дедушка и приступил к вождению. «Ты голодный?» – спросил я героя, который вновь сделался сексуальным объектом Сэмми Дэвис Наимладшей. «Снимите ее с меня», – сказал он. «Голодный ли ты?» – повторил я. «Пожалуйста!» – взмолился он. Я позвал ее и, когда она не ответила, звезданул ей по морде. Она сдвинулась на свою половину сиденья, потому что теперь доуразумела, что значит быть тупой с неподходящим сексуальным объектом, и приступила к вытью. Думаешь, мне было не погано? «Я умираю от голода», – сказал герой, поднимая голову с колен. «Что?» – «Да, я голодный». – «Значит, ты голодный?» – «Да». – «Хорошо. Наш водитель…». – «Можешь называть его дедушкой. Все равно мы теперь одна братия». – «Вы с ним не братья». –
Мы стали очень заняты разговором. Когда я развернулся обратно к Дедушке, я увидел, что он снова экзаменует Августину. Промежду ним и фотографией была печаль, и ничто на свете не пугало меня сильнее. «Мы поедим», – сообщил я ему. «Хорошо», – сказал он, держа фотографию в самой близи лица. Сэмми Дэвис Наимладшая упорствовала в вытье. «Только вот что», – сказал герой. «Что?» – «Вам следует знать…». – «Да?» – «Я… как бы это сказать…». – «Что?» – «Я…» – «Ты очень голодный, да?» – «Я вегетарианец». – «Я не понимаю». – «Я не ем мяса». – «Почему нет?» – «Просто не ем». – «Как ты можешь не есть мяса?» – «Не ем – и все». – «Он не ест мяса», – сообщил я Дедушке. «Нет, ест», – проинформировал он меня. «Нет, ешь», – соответственно проинформировал я героя. «Нет. Не ем». – «Почему нет?» – вновь осведомился я. «Просто не ем. Вообще». – «Свинина?» – «Нет». – «Мясо?» – «Никакого мяса». – «Бифштекс?» – «Нет». – «Куры?» – «Нет». – «Ты ешь телятину?» – «Боже упаси. Абсолютно никакой телятины». – «Как насчет колбасы?» – «И колбасу не ем». Я сообщил об этом Дедушке, и он презентовал мне очень обеспокоенный взгляд. «С ним что-то не так?» – спросил он. «С тобой что-то не так?» – спросил я героя. «Такой уж я есть», – сказал он. «Гамбургер?» – «Нет». – «Язык?» – «Так что он сказал с ним не так?» – спросил Дедушка. «Такой уж он есть». – «А колбасу он ест?» – «Нет». – «Не ест колбасы?!» – «Нет. Он говорит, что не ест колбасы». – «По правде?» – «Так он говорит». – «Но колбасу…» – «Я знаю». – «Ты, по правде, вообще не ешь колбасы?» – «Никакой колбасы». – «Никакой колбасы», – сообщил я Дедушке. Он закрыл глаза и попробовал положить руки вокруг живота, но из-за руля места для этого не было. Он выглядел так, как будто заболел из-за того, что герой отказывался есть колбасу. «Ладно, пусть он сам заключает, что ему есть. Мы пойдем в наиболее приближенный ресторан». – «Ты шмак», – проинформировал я героя. «Ты это слово употребляешь неправильно», – сказал он. «Нет, правильно», – сказал я.
«Что значит, он не ест мяса?» – спросила официантка, и Дедушка положил голову себе в руки. «С ним что-то не так?» – спросила она. «С которым? С тем, что не ест мяса, с тем, у кого голова в руках, или с сукой, жующей свой хвост?» – «С тем, что не ест мяса». – «Такой уж он есть». Герой спросил, о чем мы разговариваем. «У них ничего нет без мяса», – проинформировал я его. «Он вообще никакого мяса не ест?» – вновь осведомилась у меня официантка. «Ну, такой уж он есть», – сообщил я ей. «Колбасу?» – «Никакой колбасы», – ответил официантке Дедушка, разворачивая головой отсюда туда. «Может, тебе съесть немного мяса, – предложил я герою, – потому что у них нет ничего, что не мясо». – «Даже картошки или что-нибудь типа того?» – спросил он. «У вас есть картошка? – спросил я официантку. – Или что-нибудь типа того?» – «Картошку даем только с мясом», – сказала она. Я сообщил об этом герою. «А просто тарелку картошки нельзя получить?» – «Что?» – «Не могу ли я получить две-три картошки без мяса?» – спросил я официантку, и она сказала, что пойдет к повару и осведомится. «Спроси, ест ли он печень?» – сказал Дедушка.
Официантка возвратилась и сказала: «Вот что я имею вам сказать. Мы можем сделать уступку и дать ему две картошки как основное блюдо, но только в сопровождении мяса в качестве гарнира. Повар говорит, что это обсуждению не подлежит. Ему придется съесть». – «Две картошки хватит?» – спросил я героя. «О, более чем». Мы с Дедушкой оба заказали по свиному бифштексу и еще один для Сэмми Дэвис Наимладшей, которая становилась все общительнее с ногой героя.
Когда еда прибыла, герой попросил меня удалить мясо с его тарелки. «Я бы предпочел до него не дотрагиваться», – сказал он. Это дало мне по нервам по максимуму. Если хотите знать, почему, то это потому, что я посчитал, что герой посчитал, что он был слишком хорош для нашей еды. Я взял мясо с его тарелки, потому что знал, что Отец пожелал бы, чтобы я поступил именно так, и я ничего не изрек. «Скажи ему, что завтра мы начнем очень рано», – сказал Дедушка. «Рано?» – «Чтобы у нас было как можно больше дневных часов на поиски. Ночью будет емкотрудно». – «Мы завтра начнем очень рано», – сказал я герою. «Это хорошо», – сказал герой, лягнув ногой. Я был очень фраппирован желанием Дедушки выдвинуться в путь рано утром. Он ненавидел не пребывать на покое запоздночь. Он вообще ненавидел не пребывать на покое. Он также ненавидел Луцк, и автомобиль, и героя, и, с недавнего времени, меня. Чем раньше мы
