— Не думала, что я вернусь? Можешь считать, что тебе не повезло с погодой, благодаря этому я здесь. — Он подступил так близко к Коройен, что она, поскольку деваться ей было некуда, стала пятиться, пока не натолкнулась на кресло. — Похоже, сам Всеведущий привел меня сюда, чтобы сделать свидетелем… только чего? Убийства? Государственной измены? Что-то я не слышал о суде над еретиками.
— Суд состоялся вчера, — заявила Коройен, обретя некую толику смелости. — Восходящие и все Восхождение как таковое были признаны виновными в ереси и приговорены к соответствующей каре.
— На самом деле? Ты и суд организовала, надо же! Мне обязательно надо обсудить детали этого процесса с сенатором Аврелием. Может быть, он объяснит мне, что это за странный приговор, во исполнение которого в парадных покоях канцлера убивают детей.
— Думаю, это у тебя едва ли получится, — подал голос Ардуций, сердце которого колотилось так, что грозило выскочить из груди. Сейчас его взгляд был прикован к Джереду и Коройен. — Боюсь, она нанесла ему визит прежде, чем пришла сюда.
— Сядь, Арду, — мягко сказал Джеред. — А то не ровен час упадешь. Я в курсе того, что случилось с Аврелием. Могу лишь пожалеть, что не смог спасти всех. Что с остальными?
— Целы, — ответил Ардуций.
Он опустился в кресло, словно слова Джереда порвали какую-то струну, удерживавшую его на ногах. Ардуций чувствовал себя смертельно усталым. Рядом тяжело дышал мертвенно-бледный Оссакер.
— Ладно. — Джеред снова повернулся к канцлеру. — Сегодня я больше не хочу говорить с тобой. Полагаю, Фелис, что только на составление полного списка обвинений, которые будут тебе предъявлены, уйдет несколько дней.
— Доставь их мне в Главный Дом Масок. Я просмотрю.
— О, да ты, я вижу, склонна шутить. Никуда ты не пойдешь, Фелис. Ты и все солдаты Доспехов Бога, находящиеся в пределах дворцового комплекса, будут арестованы и до суда помещены в темницу. Всем вам будет предъявлено обвинение в убийстве.
— Ты не можешь меня арестовать. Я канцлер ордена Всеведущего, и у тебя нет на это полномочий. — Коройен вновь обрела самоуверенность, она выпрямилась и надменно вздернула подбородок.
— Хочешь побиться об заклад? Я-то хорошо помню, кто ты такая. А вот ты, наверное, забыла, кто я? Начальник дворцовой стражи. Показать знак отличия?
Джеред подался к ней так, что они едва не соприкоснулись носами.
— Ты был отставлен с поста казначея!
— Был, но милостью Адвоката возвращен, да еще и с дополнительными полномочиями. Все, Фелис. Больше ни слова. Взять их! — Эти слова были обращены к страже.
Ардуций смотрел, как вошедшие гвардейцы уводят прочь солдат Доспехов Бога и их канцлера. Все они уходили с опущенными головами, никто не протестовал. Когда их удалявшиеся шаги стихли, Миррон вбежала в комнату и бросилась к Ардуцию и Оссакеру, порываясь обнять обоих сразу.
— Я уже не надеялась вас увидеть!
— Еле успела, — промолвил Оссакер.
— К счастью, Фелис обожает звучание собственного голоса, — добавил Ардуций.
— Если бы только это. Она обожает чувствовать в руке нож, — мрачно обронил Джеред.
Трое Восходящих разомкнули объятия. Джеред стоял над телом Сигалия. Двое стражей Восхождения подняли с него тело Брина. Его тога насквозь пропиталась кровью так, что не осталось и белого пятнышка.
— Вы ведь не стали говорить? — Джеред перешел к Икедему, опустился на колени и тяжело сглотнул. — Думали, это правильное решение?
Он кивнул, стражники подняли тело и вынесли из бывшей парадной палаты канцлера.
— Ну?
— Мы должны были потянуть время столько, сколько сможем, — сказал Ардуций. — Нас она намеревалась убить в любом случае. Но мы обязаны были сделать все, чтобы у других появился хотя бы шанс на спасение.
— Что будет с ней? — спросила Миррон.
Джеред пожал плечами. Он был сух и бесстрастен. Опустошен. Ардуций понимал его чувства.
— Я не знаю. Действительно не знаю. Хотел бы, конечно, заверить тебя, что она будет судима вместе со своими головорезами, осуждена и казнена. Всеведущий свидетель, доказательств тут хватит на сотню канцлеров. Но она та, кто она есть. И там, в городе, несомненно, пользуется огромным влиянием. Нам пришлось пробираться сюда через районы, охваченные смутой, повсюду демонстрации, чуть ли не мятежи. Все словно ума лишились. Когда все вы соберетесь вместе, я подумаю, что предпринять дальше, сейчас же могу гарантировать только одно: попустительствовать этому нельзя. Тем более после всего, что нам довелось услышать и увидеть.
Ардуций посмотрел на Миррон: вид у нее был такой, словно она только что пробудилась от ночного кошмара.
— Ты не нашла Кессиана?
На ответ у Миррон не хватило сил: она разрыдалась и, обмякнув, упала в его объятия.
— Найти-то мы его нашли, — ответил за нее Джеред. — И этого ублюдка Гориана тоже. Только вот ничего не смогли сделать, чтобы остановить его.
— Остановить что? — спросил Оссакер. — Это что, правда? Я имею в виду насчет ходячих мертвецов.
— Он создает там из них целые армии, — ответил Джеред, поежившись от воспоминаний. — У него проявилась способность управлять этими силами с огромного расстояния. Гестерн уже потерян, а если окетаны не остановят их на море, они приплывут сюда, и Эсторр подвергнется той же участи. И весь континент, если он того пожелает. Боже Всеобъемлющий, а ведь мы даже не знаем, где он находится!
— У нас тут возникли кое-какие соображения насчет того, как его найти и уничтожить, — промолвил Ардуций. — Фелис может этому не верить, но выбора нет. Да, кстати, этот взрывчатый порошок из Сиррана — мощная штука.
— В самом деле? — оживился Джеред. — Будь у нас возможность взрывать их на расстоянии, это было бы могучим оружием.
— Орин Д'Алинниус усовершенствовал способ подрыва и уже начал производство взрывчатых снарядов, — пояснил Ардуций. — А мы…
Но Джеред, не дослушав, вскочил из помещения, крича на бегу своим людям, чтобы они охраняли Восходящих.
— Что это с ним? — удивился Ардуций.
— Надеюсь, это не то, о чем я думаю, — тихо отозвался Оссакер.
На сей раз она, по крайней мере, не оставила его в живых. Его страдания завершились. Это в каком-то смысле утешало. Некоторое время Джеред стоял на пороге мастерской, не решаясь войти. Его наполняла холодная ярость, ибо это было даже хуже, чем в Академии. Случившееся там можно, на худой конец, если не принять, то понять — религиозный фанатизм во плоти.
