Здесь же имела место ничем не оправданная, злобная, растянувшаяся на десятилетие мстительность. Поражающая своей бессмысленной жестокостью. Орин Д'Алинниус, блистательный ученый, величайший ум Конкорда, висел, растянутый между двумя потолочными балками посреди собственного кабинета со следами страшного избиения и пыток на теле. Лицо его превратилось в сплошное красное месиво, нижнюю челюсть сломали, чтобы каждый крик боли доставлял ему дополнительные страдания, его жгли огнем и частично выпотрошили: кишки из раны в животе свисали до полу, на котором растеклась лужа засыхающей крови.
Лицо Орина обмякло, расслабленные веки опустились. Джеред мог лишь удивляться, почему Коройен не пошла до конца и не обратила ученого в пепел. Ведь, несмотря ни на что, его цикл возобновится. А вот цикл канцлера, если в мире есть хоть какая-то справедливость, не должен продолжиться.
Картина произошедшего и стоявший в помещении запах заставили Джереда тяжело сглотнуть. Он прошел в центр комнаты, обнажил гладиус и перерезал одну веревку. Тело резко качнулось, мазнув по полу внутренностями, и повисло на оставшейся веревке, медленно вращаясь.
— Прости, Орин, — прошептала Джеред. — Меня не было здесь, чтобы тебя спасти.
Казначей перерезал вторую веревку и придержал ее, чтобы падение Орина было мягким. Потом бережно опустил его голову на окровавленные каменные плиты. Звук открывшейся двери заставил Джереда обернуться.
— Марк! — воскликнул он. — Боже Всеобъемлющий, рад видеть, что хоть тебя это не коснулось. Но что ты вообще делаешь в Эсторре? Я думал, ты в Сирране.
Гестерис прошел в комнату, и его единственный глаз гневно сверкнул при виде изувеченного тела ученого.
— Роберто послал меня домой с кое-какими сведениями, — ответил он, неопределенно махнув рукой. — Я встречался с Элиз Кастенас, большую часть ночи мы с ней обсуждали ситуацию, а как только получил известие о каких-то беспорядках во дворце, сразу поспешил сюда. Кто?..
Впрочем, ответа не требовалось. Гестерис прошелся по лабораториям, мастерским и подсобкам, заглядывая во все двери. Горны продолжали гореть, но никакого другого звука или движения не было. Вернулся он с бледным, посеревшим лицом.
— Она убила их всех.
— Они занимались порошком, — промолвил Джеред, поднимаясь. Чтобы подойти к Гестерису, ему пришлось перешагнуть через кишки. — Взрывчатым порошком. Он позарез нам необходим.
— Знаю, — кивнул Гестерис. — Это я доставил им из Сиррана исходный материал. Ученые считали, что он нам очень пригодится. Весь, сколько его можно будет изготовить. Они работали день и ночь. Может быть, нам удастся отыскать пару сотрудников Орина, которых в тот момент не было в мастерских, но, как я понимаю, метод еще находился в стадии опробования. И никаких записей не велось.
Джеред прижал ладонь к губам.
— Она, возможно, убила нас всех.
— Что ты имеешь в виду, Пол?
Несколько мгновений Джеред молчал, одолеваемый внезапно нахлынувшими образами. Вот он проделывает с Коройен то же самое, что она сделала с несчастным Орином. Вот мертвые легионы маршируют сквозь Врата Победы. Вот Гориан восседает на троне. Он почувствовал руку на своем запястье и вернулся к действительности.
— Ты был там, Пол. Что ты видел?
— Все, о чем говорят, правда. Гориан, мертвые, цардиты — все. Обними меня Бог, Марк, но я убедился в этом лично, видел собственными глазами. — Джеред поежился. — Гориан поднимает всех погибших и снова посылает в бой. У них нет ни своей воли, ни страха. Они не чувствуют боли. Нам против них не устоять. Гестерн уже потерян, там не осталось ни одного сигнального огня. Мертвые направляются сюда, а здесь никто об этом не знает.
— Пойдем, — сказал Гестерис. — Предоставим это место заботам санитаров. Элиз прибыла со мной. Она в Академии.
Джеред кивнул, и двое мужчин, покинув мастерские, двинулись по направлению к Академии. На казначея напало оцепенение. Ярость схлынула, сменившись другим, незнакомым состоянием путаницы в мыслях, лишь усугублявшейся словами Гестериса.
— Понимаю, что это для тебя за потрясение… все, что ты видел… Одно дело просто встретиться с чем-то подобным лицом к лицу, хотя одно это уже нелегкое испытание, но еще хуже, когда невозможно отделаться от воспоминаний… А много их идет через Гестерн?
Джеред натянуто ухмыльнулся.
— Это как раз и есть проблема. Я не знаю. В Карке мы видели тысячи. Но кто знает, сколько их по пути к западному побережью Гестерна вывело из строя разложение и сколько народу присоединилось к ним? Для пополнения своей армии Гориан использует не только клинки, но и чуму. А позади них движутся цардиты. Если они доберутся до нашего восточного побережья, я не уверен, что нам удастся их остановить.
Во дворце теперь царила тишина. У каждой двери была выставлена стража, караульные патрулировали стены и дворы. Снаружи доносились тревожные звуки, брожение в городе не прекращалось. В ночи полыхали огни, но здесь тишину нарушали лишь приглушенные голоса да шаги солдат и лекарей, делавших все возможное, чтобы помочь раненым, и собиравших убитых для достойного погребения.
— Мы можем подать сигнал окетанам, — предложил Гестерис. — Зажечь тревожные маяки, задействовать морскую стражу. Окении не дадут проскочить ни единому кораблю.
Стражник у входа в Академию распахнул дверь, но Джеред помедлил.
— А почему Роберто послал тебя сюда? — спросил он, вновь ощущая подступающую тревогу и догадываясь о том, чего ему вовсе не хотелось знать. — И почему сирранцы дали вам этот порошок? Что им известно?
Гестерис взял его за руку, они вошли, и дверь позади них затворилась. Коридоры ярко освещали фонари и лампы. Мертвые тела уже убрали, но пол, стены, картины и бюсты были заляпаны кровью.
— Роберто отправился к границе Конкорда, поскольку сирранцы сообщили ему о направляющихся туда силах Царда. И мы практически не сомневаемся в том, что другая группировка направляется к Атреске. Но они не застанут нас врасплох. Мы будем готовы. Лучшие войска, лучшие полководцы возьмутся за оружие. Думаю, тебе надо успокоиться.
— А я думаю, тебе надо лучше понять, с чем нам предстоит столкнуться. Это не простое вторжение пусть сильного, но хорошо знакомого нам врага. Невозможно убить того, кто уже мертв. — Джеред снова поежился. — Марк, я пытался сражаться с ними. Вонзал гладиус в сердце ходячего мертвеца, а он шел и шел, не обращая на это внимания. Все наше воинское искусство, все, что мы знаем о легионах и фалангах, луках и гладиусах, в данном случае бесполезно.
— Пол, погоди…
— Нет, ты послушай меня, Марк. Подумай. Если мы сражаемся с ними, то каждый убитый с нашей стороны пополняет их ряды. И они не знают усталости, не нуждаются во сне, а значит, могут наступать день и ночь напролет. Катапульты, огонь и Восходящие — вот все, что мы можем им противопоставить. — Джеред двинулся в направлении приемной канцлера. — Молись о том, чтобы Адвокат вернулась как можно скорее. Мы должны собрать все силы Конкорда, но, главное, должны найти Гориана. Однажды мы столкнулись с ним, но
