Маршал вернулся к классной комнате и открыл дверь. Ардуций услышал скрип отодвигаемого стула, потом Оссакер начал говорить. Васселис, так и не переступив порог, поднял руку.
— Мой сын принес жертву, просить о которой у него никто не имел права, и в результате Конкорд был спасен. Никто не просит тебя умирать, Оссакер, просто не позволь, чтобы жизни тех, кто это сделал, пропали напрасно.
Васселис закрыл дверь.
— Вино и свинина, я думаю, это неплохо, молодой Ардуций. Показывай дорогу.
Одна-единственная слеза оставила дорожку на щеке маршала.
ГЛАВА 21
— Знаешь, я стараюсь, чтобы горе не поглощало меня целиком, но с каждым днем мне становится труднее, а не легче. Почему — не могу объяснить.
Рука Васселиса слегка дрожала, когда он поднял кубок. Для беседы с маршалом Ардуций выбрал уединенное помещение. Между стенами, заставленными стеллажами с книгами, помещались всего два кресла и стол. Единственное окно было закрыто, чтобы не впускать вечернюю прохладу.
— Твои слова оказались очень удачными и прозвучали вовремя. Оссакер, как мне кажется, порой рассуждает примитивно и ограниченно. Возможно, ты подбросил ему пищу для размышлений.
— Ну, если так, то моя поездка уже не напрасна.
— Как Нетта?
Васселис поник и ссутулился.
— Кован был нашей жизнью, будущим нашего рода. Когда выяснилось, что у нас с Неттой больше не может быть детей, он стал для нас невыразимо дорог. Я знаю, нельзя стоять на пути молодого человека, вступающего в жизнь. И все равно, провожая его в тот день, когда он вместе с вами покидал Вестфаллен, я и представить себе не мог, что вижу моего сына в последний раз. Нетте все это дается еще труднее. Сердце нашего дома перестало биться, но она со мной. А я прибыл сюда потому, что не намерен позволить кому- либо править моим народом.
— Бог благословляет нас, пока ты остаешься у власти.
— Ну, не все бы с тобой согласились… — Васселис иронически изогнул бровь.
— Дай я попробую угадать… — фыркнул Ардуций. — Не говорим ли мы случайно об ордене?
— А о ком же еще? Озвученная позиция выглядит так: титул и должность маршала передаются по наследству, и орден не может оставаться равнодушным к тому, что столь значимый в Конкорде дом не имеет преемственности. Ну а к чему все сводится на самом деле, мы прекрасно знаем. Поэтому сейчас, Арду, мне приходится вовсю отбиваться от наскоков, и я вовсе не заинтересован в том, чтобы Восходящие мутили воду на Холме. Круги, которые пойдут, раскачают и мою лодку.
— Понятно. — Ардуций взял толстый кусок свинины и полил его горячим сладким соусом, от аромата которого у него потекли слюнки. — Итак, я правильно понимаю, что сейчас не время просить тебя поискать подходы к некоторым, наименее радикальным чтецам и гласам?
— Ну, чтобы вставить свечку Фелис Коройен, любое время подходит! — воскликнул Васселис, кажется, на мгновение оживившись. — Лучше всего было бы сжечь старую ведьму возле ее собственного Дома Масок. Но мне и впрямь следует проявлять осторожность. Не стану отрицать, за последнее время мои позиции ослабели. Боюсь, я слишком пренебрегал некоторыми обязанностями. А люди Коройен никогда не прекращали выискивать у себя в ордене тех, кто хоть как-то способствовал Восхождению. Я, конечно, поищу контакты, но многого от меня не жди, особенно в ближайшее время. Люди нынче держатся настороженно. Несмотря на поддержку Адвоката, граждане вас не жалуют, и ваше положение неустойчиво.
Слушая маршала, Ардуций с удовольствием дожевывал кусок мяса. Доев, он вытер губы и спросил:
— Неужели у тебя нет никаких рычагов, с помощью которых можно было бы надавить на Эрин и склонить ее к принятию решения на законодательном уровне?
— С твоей колокольни это, наверное, кажется таким простым. — Васселис печально улыбнулся. — Проблема в том, что Эрин уже и так зашла слишком далеко. Еще шаг, и сук, на котором она сидит, обломится. Канцлер знает это. Они связаны между собой множеством нитей. Одна следит за каждым движением другой, и наоборот, и обе не предпримут решительных шагов, пока не будут уверены в способности доказать свою правоту и заручиться самой широкой поддержкой народа. — Он откинулся на спинку, замолчал и вновь оживился. — Кстати, к слову и вспомнилось. У тебя еще есть время поработать с Оссакером, пока Адвокат будет в сенате. Потрать его с пользой. Но будь бдителен. Вы не в безопасности. Даже здесь, на Холме.
— Почему?
— Мы с Эрин отправляемся во Дворец Соластро завтра на рассвете. Пол Джеред в Карке, Арков с ним. Таким образом, влиятельных защитников у вас здесь остается немного, и Фелис слишком хорошо это знает. Постарайтесь не играть ей на руку. Главное, пусть Оссакер помалкивает относительно планов, лелеемых в отношении вас Адвокатом на случай войны. Это очень важно.
— А что может сделать канцлер?
Васселис пожал плечами.
— Это же Фелис, от нее можно ждать чего угодно. Ну а теперь я, пожалуй, съем один кусочек мяса. Если, конечно, ты еще не все слопал.
Роберто Дел Аглиос вместе с братом Адранисом стоял на надвратном укреплении, откуда был хорошо виден лагерь цардитов. Позади них в ранний утренний час вовсю пылали огни, обозначая лихорадочную подготовку к отражению наступления. Правда, у многих уже возникали сомнения: будет ли оно вообще?
В течение пяти дней со своего прибытия цардиты не уделили вероятному противнику ни малейшего внимания. Они расположились лагерем примерно в миле от моста и, судя по их поведению, не интересовались ничем, кроме охоты и состязаний в стрельбе из лука. В чем смысл этой странной демонстрации силы — вот что не давало Роберто покоя.
— Должно быть, я упускаю что-то очевидное, — повторил он.
Цардитские костры горели ярко. Порыв теплого вечернего ветерка донес до их слуха обрывок песни. Братья стояли прямо над воротами на артиллерийских платформах, облокотившись о парапет, вдоль всей длины которого располагались сотни матерчатых колчанов со стрелами. Новые изготавливались каждый день и в большом количестве. Платформа была завалена камнями для онагров, снарядами для баллист и бочками с дегтем — полный боезапас. В воздухе висел запах смолы, масла и свежей древесины.
— Этот форпост будет первым при атаке, — сказал Адранис.
— Будет, если она начнется. В их действиях наверняка есть какой-то смысл, но будь я
