- и побежал в лесополосу. 'Волга', как назло, завелась не сразу, а за забором уже раздавались крики и встревоженные голоса посылали кого-то звонить в милицию. Наконец мотор взревел, и Семен рванул на объездную дорогу, чтобы заехать в Кулич со стороны, противоположной больнице. Когда он добрался домой, шалавка еще спала. Алиби Семен Орестович себе обеспечил, разбудив ее. И еще раз обеспечил. И еще. Прилив сил он объяснял сегодняшней удачей. К домовому с кистью руки идти он, однако, не торопился. Стоило сперва дождаться развития событий. Утром Шурочку не удалось даже накормить, - за своими предосудительными занятиями Семен и не заметил, что холодильник опустел. Ничего не поделаешь, надо на рынок, а по дороге - в сбербанк, снять проценты. Машину наш герой брать не стал, имея в виду на обратном пути заглянуть в 'Последний шанс'. (Так называли пивнушку, стоящую у рынка, когда-то действительно бывшую последним шансом выпить.) 'Лютер Сбербанк', - так в свое время назвал это здание батя, был заполнен очередью, однако скромной, человек в пятнадцать. Семен, занятый своими мыслями, не сразу начал прислушиваться к разговорам. Но вдруг услыхал: - Ловють, ловють, только никого не поймають! Где ж это в Куличе такой маньяк нашелся, чтоб за ночь двадцать человек убить и руки им поотрезать? Это из Ростова, не иначе как сын Щикатилы! Говорила старушка лет пятидесяти (в селе стареют рано), обращаясь к соседке, молодухе необъятных размеров. Сарафанное радио работало, как всегда, оперативно и, как всегда, неимоверно преувеличивало. Семен Орестович невольно усмехнулся - и вдруг услышал резкий, но при этом какой-то придушенный голос; - Всем стоять на месте! Кассир - руки на стол! Это ограбление! Говорил мужчина высокого роста в черном лыжном шлеме со щелями на месте губ и глаз, уставив в сторону очереди большой пистолет. Второй, в маске поросенка, двинул прикладом 'калаша' не вовремя завопившую толстуху. Та свалилась на пол и, в ужасе пялясь на 'Хрюшу', зажала рот рукой. 'Суки, насмотрелись американских боевиков', - подумал Семен Орестович, по команде длинного отступая к стене. - Ты что, б...?! - заорал Хрюша на кассиршу, опустившую руку. - На стол! И, примерившись, ударил ее стволом автомата по рту. Семен снова не успел среагировать, - среагировало тело. Ребро правой ладони с треском врезалось длинному в кадык, а левая нога, продолжая поворот корпуса, ударила 'Хрюшу' чуть выше уха. Рука длинного рефлекторно нажала на курок. Раздался грохот выстрела, такой громкий в небольшом помещении. Семен осмотрелся... слава богу, все целы. Схватив выпавшего из рук главаря 'Стечкина', наш герой двинул ногой по упавшему автомату, загоняя его в угол, подальше от лежавших на полу тел, и рванулся к двери. Сообщников не было видно. Помещение тем временем наполнилось воплями перепуганных баб и воем сирены. Через пару минут, взвизгнув тормозами, рядом со сбербанком остановился 'УАЗ'. Два милиционера, вбежав в помещение, в первую очередь направили свои 'макары' на Семена. - Оружие на пол! - заорал сержант с белым лицом и прыгающими губами. 'Ах, етит твою мать, умные не застрелили, так идиоты убьют!' подумал наш герой, бросая пистолет. Болели связки в паху, ныла нога, - не двадцать лет, знаете ли... - Да ты что, Сашка, о...ел? - закричала из-за своего прилавка кассирша, вытирая разбитый рот платком. - Это ж Семен Орестович, он их и повязал! Недоразумение быстро рассеялось, и Семена с почетом доставили в милицию, которая, кстати говоря, располагалась метрах в трехстах. На что надеялись грабители? Впрочем, вопрос этот Семена не интересовал. Вскоре в кабинет вошел майор Куняцкий, на данный момент главный районный милиционер. - Ну, Сеня, ты даешь! - заявил он еще с порога. -Недаром говорили, что ты в каких-то хитрых частях служил! Так, я его забираю, заявил Николай дознавателю, - работай с другими, а протокол опроса привезешь ему домой, там и подпишет. Новый начальник уже занял усиковский кабинет, метров в семьдесят величиной. Достав из сейфа коньяк, Куняцкий расплескал его по рюмкам. - Извини, брат, работа, больше нельзя. За чудесное спасение народных денег! Но ты же и рисковал, скажу я тебе! Этих гастролеров три области ловят, за ними два трупа... - Дурак, конечно, - согласился гость. - Вот что, Коля, пока погоды стоят летние, неплохо бы повторить вылазку? На этот раз угощаю я! - Подожди, Сень, не до вылазок, - устало ответил Куняцкий. - Тут такое творится... Семен Орестович сделал озабоченное лицо: - Так что, слухи о маньяке верны? - Слу- ухи... - протянул майор. - Ни хрена себе слухи! Да и никакой он не маньяк... - А кто же? - Если б знать, - вздохнул Николай. - Молчит ведь, все отрицает! И алиби есть - дома ночевал, и жена подтверждает... - Да кто же? - не выдержал неизвестности Семен. - Да Олег! - заорал майор. - Олег наш, патолог, хрен ему в глотку! Сейчас назначили психиатрическую экспертизу, повезем в Облград. - Так вы что, его... арестовали? - изумился гость. - А как не арестуешь? - устало вздохнул и.о. начальника районного отдела милиции. - И рад бы не арестовывать, друг все-таки. Но он рюкзак потерял с кистями рук - и все почему-то левые, блин! - а на пряжке рюкзака - его пальчики... Не только его, правда, но еще один палец нам неизвестен, да и всего-то он один. Может, когда поднимали, и оставили, а там столько народу было... Семен вспомнил, что брал рюкзак с собою на пикник. 'Опять все через жопу вышло', - мелькнула уже привычная мысль...
Глава девятая
Вернулся домой Семен Орестович в ужасном настроении. Дождавшись вечера, полез на чердак с пакетом в руке и уже привычно пробормотал 'Отче наш' наоборот. Домовой, лишь глянув в лицо Семену, тут же стал его утешать: - Ну, ладно тебе, хозяин, перестань. Ты ж не виноват! Ты ж не хотел! Зато вон - что надо, то и добыл! Я вообще-то думал, ты сейчас на меня накинешься: мол, во что ты меня втянул, да на хрен мне это надо, - а ты ничего! Молодец! Характер выработался! - Хорошо- хорошо, - прервал его монолог Семен Орестович. - Вот тебе рука висельника. Отказываюсь от нее. Дальше - что? - Дальше - все, - веско ответил жилец. - Теперь иди и надевай плащ, все тебе ясно будет самому. - И что - никаких условий придерживаться не надо? - не поверил Семен. - Не надо, не надо, - успокоил его собутыльник. - Только что протрезвей. Это ж не только источник Силы, это еще и источник информации. Он тебя считывает, а ты - его. Не всякий считать сможет, но ты-то все для этого сделал! Об одном прошу: осторожнее ты... Сразу на большие-то дела не замахивайся. А лучше всего - восстановить бы тебе Орден. Станешь магистром - и самому приятно, и людям польза. Да и мне не помешает. - Тебе-то зачем? - изумился Семен. - Как это - зачем? У нас тоже, знаешь, многое зависит от репутации хозяина. Ты многое сможешь - и я, соответственно... ...Как полагается на море, перед штормом надо вымыться и надеть чистое белье. На флоте Семен Орестович не служил, но настроение было таким - хоть в воду. Вымылся, побрился, чистенько оделся. Креститься не стал, хотя его атеизм, воспитанный всей жизнью, здорово поколебался за эти месяцы. 'Да какое отношение имеет плащ к христианству?!' -разозлился Семен. Развернул замшу, надел крылатку, застегнул застежку в виде грифона. Как и в прошлый раз, плащ облег его по мерке, как на него был шит. И тут Семену Орестовичу стало ясно все. Он мог теперь многое. Почти все. И - не мог ничего. Он добился того, чего так хотел. Но не таким способом, который был нужен. Он прожил свою жизнь по возможности честно. Но не так, как необходимо было, чтобы стать повелителем плаща. 'Что же я сделал со своей жизнью? - в отчаянии думал Семен Орестович, - а может быть, плащ нашептывал ему эти мысли? - Скольким людям я сломал судьбы... Доверия скольких людей не оправдал... А как я добивался инициации, преодоления искуса, посвящения, наконец... Разве ж так можно?'. 'Страна такая, это тебе не Прибалтика, - возражал он этим мыслям. - Время такое!'. 'Время нынче - говно, - услужливо подсовывала память слова Михаила Светлова, - но если ты сам говно, не кивай на время!'. 'Но я же сделал все, переступив через себя, - неужели это ничего не стоит?!'. 'Почему же, стоит! Чего стоит, то и получил! Крылья - орган управления Силой плаща. Они у тебя выросли. Действуй, если решишься! Но потом пеняй только на самого себя'. Да, пенять было не на кого. Каков рыцарь - таковы и крылья. У Семена Орестовича выросли крылья. На заднице. И чего этими крыльями науправляешь, каковы будут результаты деятельности... гм... рыцаря - ай-яй-яй... Все снова закончилось кладбищем. Как всегда.
Глава десятая.*
Он на этом погосте не гость, Не случайный прохожий, на черта похожий, Не ночной вурдалак, приходящий сквозь мрак На манер нетопыря, руки словно крыла растопыря. Он просто живет по соседству, И погост этот - мир его детства, Плоть его существа, суть его естества...
Он приходит сюда по утрам, Когда день освещает тот хлам, Что скопился по грязным углам У ограды, в обводной канаве. Эти хламом его доканали... Банки, тряпки, изломанный крест, Вонь от свалки разлилась окрест, А когда-то стоявший здесь храм Разобрали на камни канальи,
И мостили камнями дорогу. Это очень не нравится Богу, И поэтому ласковый Бог К этим грязным безбожникам строг, И давно его нет на погосте. Под ногами валяются кости, Череп скалится, словно бульдог... Бедный Йорик... Он здесь бы не смог...
Меж могилами по вечерам Рыщут злые худые собаки. Часть ограды давно разобрали И на топку тащат по дворам. Камни в землю вросли по макушку. Вечерами здесь слышно кукушку. Это так. Но не так по утрам...
По утрам через дыры в ограде На погост входят мрачные дяди И бредут, себе под ноги глядя, Словно ищут здесь что-то такое, Что мешает их сну и покою. А когда это 'что-то' находят, То, увы, никуда не уходят, А глава их - старшой - говорит: 'Стой!' и 'Рой!'.
Он стоит, как всегда, в отдаленьи, Все знакомо ему, все привычно: Грунт швыряя в остервененьи, Роют яму они, как обычно.
