Дальнейший путь - всего-то метров двести - прошел без приключений. Кляня себя идиотом и другими не слишком цензурными словами, Семен - не без некоторой дрожи в организме - тут же завалился спать, даже не раздеваясь. Утром, выпив сразу три таблетки анальгина, он вынул доллар из кармана. Бакс как бакс, вон и дата чеканки: 1898 год. Антиквариат! А вечером состоялась уже привычная встреча с домовым.
Глава восьмая.
Стоматологическая поликлиника находилась в пятнадцати минутах ходьбы от Кладбищенской. Так что связываться с капризной старушкой 'Волгой' Семен не стал, пошел пешком. Он заранее узнал, что у главного врача сегодня приемный день, и записался не к участковому зубодралу, а к Паше Эмке. Этот немец, давным-давно растерявший свои германские корни, был одноклассником Семена Орестовича, пока после семилетки не подался в медицинское училище - аж на Урал куда-то. Когда Сеня закончил школу, Паша приехал домой уже зубным техником, а потом, сколотив на золотых зубах какую-то сумму и счастливо избежав внимания ОБХСС, закончил Московский стоматологический. Не виделись они лет двадцать пять и никогда особо не дружили, но Семен надеялся на память о школе. Есть люди, которых жизнь, в общем, даже балует, есть им и что вспомнить (в зависимости от вкусов), а вот поди ж ты, именно школьные воспоминания больше всего греют им душу! Семен к таким не относился, школу он забыл напрочь, но подобных типов встречал неоднократно. А вдруг и Павел такой? В старом кирпичном доме, на котором красовалась доска 'Памятник архитектуры Х1Х века. Охраняется государством', было, как всегда, холодно. Здесь можно было замерзнуть в любую жару. Очередь к Павлу Валерьевичу была скромной. Но ждать нашему герою не пришлось: лишь только что заведенную на него карточку медсестра занесла в кабинет, как тут же вышла и назвала его фамилию. Бабуси, из которых очередь и состояла, проглотили неожиданность молча, без обычного в таких случаях ворчания. Видать, главврача побаивались даже пациенты. - Ну, что, Семен, узнаешь? - с порога спросил его сидящий за столом гигант в белом халате. Семен не покривил душой: он действительно не узнал Пашу, такого когда-то стройного, хотя и не очень высокого, паренька - в этом лысом исполине. Тот захохотал: - Да Павел я, Павел Эмке, учились мы вместе! - вот когда он встал, Семен наконец понял, в чем дело: роста у Паши не прибавилось, зато объема... Но не только брюхо, нет; плечи тоже больше бы подошли человеку даже и двухметрового роста. В общем, что-то вроде профессора Челленджера сидящий он был выше, чем стоящий, - только вот лысый и безбородый. - Я знал, знал, что ты вернулся, да вот встретиться никак не получалось, - продолжал Паша. - К тебе заявляться неудобно, а сам ты уж который месяц нелюдимом живешь. Как живешь-то, кстати? Чем заниматься собираешься? - Живу... нормально живу, Паша. Нормально. А заниматься ничем и не собираюсь. Надоело. Пенсию я выработал, буду ждать возраста, а деньги... есть деньги, в банке лежат, живу на проценты. - Хорошо устроился! - снова захохотал главврач. - Чего пришел- то? Зубы болят? - Да не то, что болят... Я слышал, сейчас эмаль восстанавливают? - Правильно слышал! Садись, пока буду смотреть, буду и рассказывать. Небось, не знаешь, кто из наших где и как? ... Через сорок минут Семен уже шагал домой, вооруженный не только белыми зубами, но и полной информацией о живых и мертвых одноклассниках (вторых оказалось куда как больше, - что ж поделать, такое поколение, - печально подумал Семен Орестович, - спились...), а также договоренностью о поездке в субботу на 'ломовскую дачу' в компании Павла, заместителя начальника РОВД Николая Куняцкого из параллельного класса, Сашки Слободского, местного бизнесмена - этот действительно был одноклассником, вместе школу заканчивали, - и, главное, патологоанатома из райбольницы Олега Вартанова, - тот вообще в другой школе учился, но был их ровесником, и когда-то Семен очень хорошо его знал. Компанию мужикам должны были составить пять медсестричек. Семен заикнулся о машине, но Паша махнул рукой: - Привезут и отвезут! Тогда Семен пообещал взять на себя выпивку. Павел откровенно обиделся: - Нынче мы тебя принимаем! Твоя очередь еще придет! ...И все-таки, когда Семен Орестович извлек из старого рюкзака бутылку 'Арарата' и три банки крабов, восторгу собутыльников не было предела. Пикник, прямо скажем, удался. 'Ломовская дача' когда-то была действительно дачей местного толстосума Ломова, после революции исчезнувшего, как тень зари - в никуда. Потом здесь располагался пионерский лагерь, пока не сгорел, а поскольку сгорел он в разгар перестройки, никто его не восстановил и уже не собирался. Прелестный же уголок на излучине почти заросшей речки стал излюбленным метом отдыха всех, кто имел автомобиль и желание прокатиться 'на природу'. Семен оказался на пикнике 'столичной штучкой', о его скромных и давних успехах здесь помнили, всячески преувеличивая их, о его неудачах не говорили, а образ жизни, который он вел, вызывал у старых-новых приятелей просто-таки восхищение. - Нет, брат, - обращаясь к майору милиции, в который раз заявлял Слободской, - вот это жизнь! Работать не надо, семьи нет, чем хочешь, тем и занимаешься! Я бы немедленно все бросил, если бы возможность была! - Ну и бросай! - отвечал майор. - Что, у тебя денег мало, или как? Клади в банк, живи на проценты, жене в зубы хороший куш кинь отстанет, дочка у тебя замужем... Вперед! - Нет, нельзя... - печалился Александр. - Загрызут! - Кто это тебя загрызет? - удивлялся стоматолог. - Жена, что ли? - Нет, не жена... - грустил Сашка. - А кто же? - Он знает... - кивал бизнесмен в сторону мента. Но тут же развеселился: - А помнишь, Сеня, Циклопа? Учителя астрономии? А свою коронку помнишь? На каждом уроке ты ее задавал: 'Почему Луна имеет бледный вид?' - За что и получил тройку в аттестат, - пробурчал Семен. - Выпьем за астрономию! - закричал предприниматель, разливая по стаканам водку. Вартанов тем временем, не обращая внимания на заигрывающих с ним медсестричек, пытал Семена: - Не может быть, чтоб ты не писал! Ну, признайся! Твои книжки у меня до сих пор лежат! Как он начинал! - заорал Олег на весь пляж. - За это и бибамус! - ответствовал ему коллега зубник. - Пишешь? Ну скажи - пишешь? - Пишу маленько, - якобы нехотя отвечал Семен Орестович. - И что пишешь - снова фантастику? - Ну, почти. Кстати, ты ведь патологоанатом? - Так точно! - дурашливо заорал Вартанов. - Покажешь, что пишешь? - Покажу, если ты мне покажешь кое-что по твоей части. - Покажу! А что? - Покойника. - Мало ты их насмотрелся на своей Кладбищенской? - Мало, - упрямо отвечал Семен. - Зачем тебе покойник? Какой тебе покойник? - Мне нужен самоубийца. Для повести. Описать надо, - заплетающимся языком заявил Семен Орестович. ('Не переигрываю ли?' - пронеслась тревожная мысль, но он ее отбросил: все пьяны, игру никто не заметит.) - Самоуби-ийца? Ну, этого добра сейчас хватает. Я тебе позвоню, как будет. Приедешь, посмотришь. - Ну, и вкусы у вас, товарищи! - с отвращением пробормотал бизнесмен. Он единственный проявил интерес к этому разговору. Мент уже лежал, в усмерть пьяный, а зубодрал уединился с двумя девицами. Три оставшиеся хихикали, о чем-то тихо переговариваясь... - Так не забудь, сразу позвони, - вылезая из 'Газели' (она же 'Скорая помощь') возле своего дома, напомнил Семен Олегу. - Ой, да не забуду, - бормотал тот, борясь со сном, - а и забуду невелика беда. К нам в морг этих жмуриков со всего района возят. Одного не увидишь - другой не убежит... Одна из девиц не снесла все-таки мужского пренебрежения и навязалась к Семену ночевать, упирая на то, что снимает комнату и так поздно хозяйка ее не пустит. 'Действительно, не на улице же девчонку оставлять', - лицемерно подумал Семен... У девицы в сумке оказался греческий коньяк, и по этой причине хозяин не помнил, что у него было с гостьей и было ли что-нибудь. Как выяснилось утром, не помнила этого и медсестра. Он обнаружил ее у раковины - она поливала себе затылок холодной водой. Увидев Семена, медичка заявила: - Жи-ва-плащ! Семен глубоко задумался. 'Видно, дает знать, что она жива - а я жив? - и что ей нужен плащ. Какой плащ?! А-ах, она же в пыльнике пришла...'. - А зачем тебе плащ? - На работу. Оп-паздываю. - Какая еще работа? Сегодня воскресенье. - Да-а? - восхитилась девица. - Тогда дай опохмелиться! Воскресенье они превзошли нечувствительно. К вечеру шалавка все же куда-то убралась, и Семен облегченно лег спать в одиночестве. Через пару дней ему позвонил Олег. - Ты все еще жаждешь полюбоваться на самоубийцу? - Дак... надо! - Ну, езжай. Сразу два свеженьких. Баба отравилась уксусной кислотой, молодая, да скотник с хутора повесился - жена опохмелиться не дала. - Слушай, а где ты находишься? - Ах, да... Ну, Красную больницу знаешь? Вот там и нахожусь. Спросишь любого медика. Семен пошел было в сарай, где стояла 'Волга', но вдруг резко остановился. Автомобиль играл в его планах существенную роль, и 'засвечивать' его преждевременно не стоило. Чем черт не шутит? Вдруг хай поднимется! Красная больница была районным стационаром. Одно- и двухэтажные дома и домики, разбросанные в парке на окраине городка, производили несколько даже идиллическое впечатление. Тишь, гладь и божья благодать! Другое дело, - как выяснилось из разговора с приятелем, - что вся сантехника сгнила, стены старых, еще дореволюционной в основном постройки, корпусов не поддавались уже никакому ремонту. И вообще - еще до перестройки затеяли было строительство новой больницы, да так и забросили - денег нет. Морг, однако, находился в подземном бункере. Дверь была открыта, но на запоре болтался огромный амбарный замок. Дверная коробка - дуб, крепко строили при царе Николае. Значит, нужен ключ. На этот счет у Семена Орестовича был припасен воск - и даже за пару последних дней проведены некоторые опыты. Ключ, кстати, торчал в замке. Спустились вниз. - Добро пожаловать! - усмехаясь,
