произнес Олег. Семен быстро осмотрелся. Так, столы здесь... На этом - отравившаяся девица, а где удавленник? Ага. Он подошел к нему, считая шаги от двери и запоминая направление. Лицо повесившегося от безысходности похмелья скотника выражало не муку, не боль, а какое-то невероятное изумление. На правой руке не хватало пальца. Запомним... Остальные столы тоже были заняты, но их обитатели посетителя морга не интересовали. Патологоанатом с любопытством следил за посетителем. Значит, надо и к девице подойти, а потом... А вот девушка явно мучилась. Ну, понятно, кислота же... А жаль девку - молодая, красивая... Ну, пора. Семен сморщился, схватился за рот и, пробормотав 'Я сейчас', опрометью выскочил из морга. Прислушался. Нет, Олег следом не идет. Осмотрелся - никого кругом не видно, хорошо, что морг на отшибе. Достал ключ и крепко вдавил его в воск - правой и левой стороной. Сунул воск в карман сумки, висящей на плече, и крикнул вниз: - Олег, пойдем, я уже насмотрелся! Тот вышел из подвала. - Ну, как, впечатлило? Блеванул? - Впечатлило. Удержался, - коротко ответил Семен Орестович. - И долго они тут у тебя лежат? - Да по-всякому. Этих двух - сегодня сделаю вскрытие, а завтра их родственники заберут. - Не сделаешь, - уверенно заявил Семен, доставая из сумки бутылку коньяку. - Эт хорошо! - оживился Олег. - Эт мы щас! Но имей в виду: вскрытие я сделаю. В любом виде сделаю, лишь бы на ногах стоял! Положение осложнялось. Действовать нужно было этой ночью. Быстро выпив бутылку коньяку под закусь вареными яйцами (обед, прихваченный Олегом из дому), приятели расстались. Чуть на взводе, Семен дома переоделся и пошел в сарай, служивший гаражом и мастерской. Долго шаркал там напильником, пока вроде бы не добился нужного результата. А потом улегся вздремнуть перед новым подвигом. М-да, подвиги... 'Каким идиотизмом я занимаюсь!' - неожиданно прозвучало в голове у Семена. 'Кошек варю, с чертями торгуюсь... Теперь еще это...' Но остановиться наш герой был уже не в силах. Слишком глубоко завяз. И слишком обещающей была награда. ...'Волгу' он спрятал в лесополосе у грунтовой дороги, что проходила мимо больницы, но с противоположной от ворот стороны. Перелез через кирпичный забор, осмотрелся - нет, не ошибся, морг был рядом. Подошел, пользуясь тенями деревьев как прикрытием (стояла полная луна) к бункеру... Черт! Дверь была открыта. Тихо спустился на несколько ступенек... Из морга доносилось какое-то пение. Если бы не события последних месяцев, Семен Орестович, может быть, даже испугался. Но сейчас он понял, в чем дело, сразу же, как разобрал слова песни, простой, как мычание, и звучавшей примерно в той же тональности:
'Всем известно, что студенты Редко платят алименты, Всем известно, как они бедны. Но они не прочь порою Погулять с чужой женою, Взяв ее взаймы.'
Студенческая песня, модная в 60-е. Пел ее, разумеется, Олег. В каком уж состоянии он делал вскрытие - Семен не видел, но - делал. Ох, и сволочь... Видно, после того, как Семен Орестович ушел, Олег взялся-таки за спирт, который так навязывал приятелю. И потом продрых до ночи, а теперь занимается работой. А то ведь завтра за трупами приедут... Ладно, подождем. Семен поднялся по ступенькам вверх, осторожно выглянул наружу. Нет никого - и ладушки. Он осторожно обошел морг по периметру, всматриваясь в окрестности. Потом отошел к забору, сел так, чтобы виден был вход в бункер, и стал ждать. Ужасно хотелось курить - но нельзя... Почти час пришлось ждать Семену, когда, наконец, он услышал голос Олега: - Тот желтый цыпленок все звезды склева-а-ал! 'Эк его растащило на песни времена молодости!' - удивился злоумышленник. Патолог тем временем стал возиться с замком. Потом, покачиваясь, удалился. Немного обождав, Семен подошел к моргу, достал из кармана ключ... Что такое? А замок-то не закрыт! Не справился врач с замком! Это тебе не трупы резать, тут голова нужна трезвая! Ну, прекрасно. Еще раз осмотревшись, Семен Орестович спустился по ступенькам, открыл дверь... Свет лучше не включать, мало ли... Он и так все запомнил. Считая шаги, подошел к нужному столу... Руку отрезать нужно левую, на правой одного пальца нет, вдруг да не подойдет... Он, конечно, не анатом, но отрезать кисть не так уж и трудно. Бросив ее в приготовленный пластиковый пакет, Семен вышел из морга, снова осмотрелся, перелез через забор, сел в автомобиль и мгновенно уехал. Легче легкого. По дороге он вспоминал последний разговор с домовым, предшествующий как раз этой акции Семена. - Ай, какой хороший бакс! - восхищался суседка. - Ну прямо всем баксам бакс! Жаль, что не в Америке живем, я б на него пол-страны скупил! - Скупить-то на баксы и пол-России можно, - возразил Семен. - Можно! - неожиданно согласился домовой. - Но ты ж не за этим его добывал? - Не за этим. - Значит - отказываешься от неразменного доллара? - Отказываюсь. - Молодец. Слушай сюда! Две ступени ты прошел: инициацию - на терпение, искус - это, само собой, на преодоление искушения. Теперь тебе надо пройти посвящение. Значит, я тут вспомнил два варианта. Либо ты делаешь свечу из сала повешенного, либо отрезаешь у него руку. Можно одну ладонь. Это штука - о-го-го! Как за ней когда-то воры гонялись, ты бы знал! Если свечу запалить и обнести ночью вокруг дома - смело залезай, спящих никакие собаки не разбудят! Рука - то же самое. - Дедушка, сейчас людей не вешают, вроде бы даже не расстреливают мораторий! - ответил готовый уже ко всему Семен. - А то я не знаю, - обиделся собеседник. - И какой я тебе дедушка? Домовым зови. Или суседкой, - для разнообразия. - Так что ж делать? - Ну, что, сам не сообразишь разве? - Самоубийца? - догадался Семен. - Верно, верно, врубаешься. Но не всякий, а только такой, который повесился. А где его тебе найти - не скажу. То есть я могу, конечно, узнать у приятелей, кто из хозяев вешаться собирается, только ты ведь все равно не успеешь... - Да ладно, - ответил Семен. В его голове уже сложился план, об успешном воплощении коего в жизнь мы рассказали выше. ... Спал Семен Орестович сном невинного младенца, а поскольку лег весьма поздно, то его разбудил часов уже в одиннадцать телефонный звонок. Звонила шалавка. - Сеня, у меня отгул, можно я подъеду? 'На хрен ты мне сдалась!', - подумал сердито Семен, но в трубку сказал: - Подъезжай, только, кроме самогона, у меня ничего нету. - У меня есть! - весело отпарировала медичка. Шурочка (так звали медсестру), бесшабашное создание 27 лет, сразу же после того, как Семен нарезал ветчину и открыл консервы, стала посвящать его в подробности скандала, по причине которого и оказалась в отгуле. - Олег-то Абрамыч объяснительную пишет! Там такое творится... Главврач обещал его выгнать, а менты - усадить года на три. - За что? - искренне удивился собутыльник. - Ты Усикова знал? Ну, начальник милиции? Вчера вечером он на машине перевернулся и - насмерть. Олега вызвали из дому вскрытие делать, а он пьян, как зюзя. Но ничего, поехал, уж очень родственники настаивали, а потом Олег ведь еще и судмедэксперт, приказал Куняцкий - он же сейчас за Усикова - иди и делай! Ну, он вскрытие-то сделал, да спьяну зачем-то кисть руки у него отрезал, а куда дел - не помнит! А я у Олега медсестрой же, ну, он и говорит - иди гуляй, не до тебя... Я сразу 'Метаксу' у него из шкафчика взяла - он разрешил, не думай, когда узнал, что я к тебе, - и ку-ку! Чего это ты, Сеня? Семен сидел ошеломленный, разочарованный и злой. Ну, что Усиков разбился - дело житейское, слышал Семен, что был начальник милиции большой свиньей. Но, выходит, он ошибся, - вскрытие трупов самоубийц Олег произвел еще днем, а на том столе лежало тело главного мента... У него Семен кисть и отрезал! Мало того, что кисть эта ему совершенно не нужна, и надо будет действовать еще раз, - а это куда сложнее, - так он еще и на Олега неприятности навлек! Да и родственникам подполковника не так уж лестно будет хоронить его без руки, это тебе не скотник... Впрочем, разочаровывать Шурочку, настроившуюся на веселый денек, Семен не стал. Завел старую автоматическую радиолу на 10 пластинок, и времяпровождение получило то самое развитие, на которое медичка и рассчитывала. Между делом он выпытал у нее, что труп девицы родственники увезли, а вот скотник лежит в боксе N 2. Их всего-то четыре, оборудованных холодильными установками. 'Олега надо выручать!', - решил Семен. Посему, к вечеру упоив девку до положения риз и уложив спать, около полуночи снова сел в 'Волгу', захватив с собой еще рюкзак и фонарик, и произвел те же действия. На сей раз замок пришлось открывать, предварительно налив внутрь автола, - машинного масла в хозяйстве не нашлось. Тщательно прикрыв дверь, Семен включил фонарик и приступил к осуществлению задуманного. Итак, второй бокс. Открыв его, он выкатил каталку. Левая кисть... Ишь ты, как скверно режется - замерз, подлец! Первый бокс был занят трупом, видимо, бомжа, который лежал уже несколько дней. Пилить пришлось еще дольше. Два последних бокса были пустыми, но четыре стола - занятыми. Семен не всматривался в лица, его и так подташнивало, - резал левые кисти и швырял их в рюкзак. Пару раз ему чудился шум снаружи. Он выключал фонарь и крался к ступенькам, - однако, к счастью, все было спокойно. Кисть самоубийцы в пластиковом пакете лежала в кармане древнего макинтоша, а рюкзак с остальной добычей Семен нес в руках. Так... Запирать морг не надо, пусть видят, что кто-то побывал. Работал он в перчатках их тоже надо будет выбросить. Семен Орестович уже подходил к забору, когда услышал крик: - Эй! Оглянулся. Сторож с ружьишком плелся метрах в пятидесяти и с интересом рассматривал посетителя. Очень хорошо, если только ружье не заряжено. Семен перебросил рюкзак за забор и подтянулся сам. - Стой! - встревоженно заорал сторож. - Стрелять буду! Между тем подходить ближе старикашка явно не собирался. Он поднял дуло к луне и выпалил. Семен перебрался через забор, - рюкзак лежал рядом, но он и не думал его подбирать, раз уж так удачно сложились обстоятельства,
