Глафира даже не повернулась.
— Идите, батюшка, чай пить, я уже как-нибудь сама тут…
— Глафира, позвольте! — сыщику решительно надоело, что женщины в его доме все решают за него. Кухарка угрожающе зашипела и посторонилась.
У порога стоял приземистый мужичок с аккуратной бородкой, в зимней куртке хорошего сукна, ватных штанах и черных юфтевых сапогах. Фуражка незваного гостя была лихо заломлена. На плече он держал длинную гроздь новеньких домашних тапок с вышитыми цветочными узорами, а за спиной свешивался короб, доверху набитый всевозможными перчатками.
Обычный уличный лотошник. Такие торговцы домашней мелочью в разнос целыми днями ходят по улицам, предлагая товар, и нередко заходят в жилые дома. Как правило, это крепкие, здоровые мужики с зычными голосами и обветренными лицами. Однако этот коробейник выглядел щуплым, говорил тихим голосом, и лицо его было бледным.
— Что вам угодно? — спросил Ванзаров, оглядев гостя.
— У меня к вам сугубо личное дело, Родион Георгиевич.
Сыщик еще не встречал торговцев, которые знали по имени-отчеству чиновника особых поручений сыскной полиции.
— Ишь ты какой выискался, иди, пока в шею не прогнали! — крикнула Глафира из-за спины хозяина.
— Прошу простить, Родион Георгиевич, но я могу говорить с вами только тет-а-тет. У меня дело сугубо служебное и приватное, — незнакомец окончательно перестал притворяться.
Ванзаров кивнул в сторону своего кабинета.
Пока фальшивый торговец складывал на пол товары и плотно прикрывал за собой дверь, Родион Георгиевич сел за письменный стол.
— Я могу наконец узнать, с кем имею честь? — сухо поинтересовался он.
— К моему поручению это отношения не имеет.
— Хорошо, слушаю вас. Только покороче. Вы не вовремя.
Гость расстегнул куртку и протянул желтый канцелярский конверт — в каких министерства пересылают служебную переписку. На конверте не было ни почтового штампа, ни служебной печати Департамента. Ванзаров обратил внимание на то, что конверт был очень тщательно заклеен, без малейшей щели на бумажном клапане.
— Что это?
— Ознакомьтесь.
— Я сделаю это в удобное для меня время. А сейчас прошу извинить — завтрак.
— Вы должны ознакомиться немедленно, — настаивал гость.
— Послушайте, милейший, кто вам дал право указывать, что и когда мне делать?
— Это срочная корреспонденция от господина Герасимова. Прошу вскрыть конверт и при мне ознакомиться с содержанием.
Ванзарову не хотелось, чтобы этот ряженый посыльный заметил, как на него подействовала фамилия начальника Петербургского охранного отделения. Он достал из верхнего ящика нож для бумаг и вскрыл послание.
Внутри конверта оказался еще один — почтовый. На лицевой стороне красовалась надпись: «Г-ну Ванзарову лично в руки». Адресат еще раз воспользовался ножом для бумаг, разрезал конверт по верхнему краю и вытащил плотный, сложенный вдвое лист.
Родион Георгиевич положил вскрытые конверты на край стола, и в ту же секунду субъект схватил их и засунул в карман куртки.
Сыщик медленно прочитал письмо.
Выйдя из Управления на легкий морозец, Курочкин решил, назло ротмистру, все-таки начать с «Сан-Ремо». На извозчике он быстро добрался до знаменитых меблированных комнат, которые занимали высокое четырехэтажное здание с широкими окнами в центре Невского. Войдя вовнутрь, филер направился к стойке, за которой молоденький портье Макар Пичугин лениво разглядывал «Маленькую газетку» с большими иллюстрациями Маньчжурского фронта.
Парнишка с завитыми усиками и идеальным проборчиком напоминал скорее галантерейного приказчика. Портье окинул взглядом высокого худого господина и, оценив его как не очень солидного клиента, манерно промямлил: «Чего изволите?»
Курочкин, сдержав раздражение, вынул фотокарточку, протянул к носу портье и спросил, не видел ли он этих дам? Пичугин мельком глянул на карточку и нахально улыбнулся.
— А вам какое дело будет?
Обычно сдержанный Курочкин вдруг ощутил прилив бешенства. Не говоря ни слова, он аккуратно спрятал фотографию, вырвал из рук опешившего портье газетку, разорвал ее и швырнул на пол. Потом схватил паренька за цветастую жилетку и дернул к себе через стойку.
— Я тебе сейчас объясню, какое мне дело! — страшным шепотом проговорил Курочкин. — Сейчас я тебе все объясню, напомаженное отродье! Ты у меня надолго запомнишь, как разговаривать с полицией! Ты у меня научишься уважению!
Курочкин говорил что-то еще, но Макар уже ничего не понимал. Мертвая хватка филера сдавила ему горло так, что он мог только жалобно хрипеть. Румяное лицо портье стало багровым, глаза выкатились из орбит. Мальчишка задыхался. Филимон вовремя пришел в себя.
Кашляя и хватая ртом воздух, Макар выполз из-за стойки на четвереньках и сел прямо на пол, прислонившись спиной к конторке. Он с ужасом смотрел на Курочкина.
Филимон Артемьевич опустился на корточки перед побледневшим портье и снова показал фотографию.
— Ну как, любезный, расскажешь или продолжим?
Макар вжался спиной в стойку и дрожащим пальцем указал на одну из дам на снимке.
— Она… жила… недели две… в пятом нумере… — проговорил паренек — Вчера в ночь уехала-с.
— Куда?
— Не знаю, — быстро ответил Пичугин. — Вот вам крест, господин хороший, не знаю! Я утром заступил, сменщик вчера был, записок не оставила, только вещи.
— Какие вещи? — поинтересовался филер.
— Так два чумадана, — жалостливо выдавил Макар.
— Где?
— В кладовке, как полагается, — портье пытался понять по глазам страшного человека, верит ли тот ему или нет. — Она сказала: пусть до вечера постоят.
— Она что, приедет за вещами сегодня? — боясь спугнуть удачу, строго спросил Курочкин.
— Сегодня, само собой, — паренек замолчал, что-то вспоминая. — Сменщик сказал, обещала в девятом часу вечера. Перед поездом, значит. В Москву, видать, собрались-с.
— А вот эту с ней видал? — филер ткнул в девицу на снимке, развалившуюся на ковре.
— Не припомню. — Макар вытер рукой нос и жалостливо всхлипнул.
Курочкин хлопнул парня по плечу, отчего тот испуганно вздрогнул, и помог ему подняться. Филимон Артемьевич поправил Макару Пичугину галстук, одернул жилетку и даже пригладил растрепанные волосы.
— Слушай меня, любезный. О том, что рассказал, — никому не болтать. Ясно?
Пичугин кивнул.
— Чемоданы держать под замком. Ждать меня. Я часов в восемь буду. И чтоб никому! — повторил филер, погрозив пальцем.
Запуганный портье поклялся все держать в тайне.
Курочкин вышел на Невский с чувством исполненного долга. Правильно, что он не послушался ротмистра и поехал в «Сан-Ремо». И удача ему улыбнулась. Сегодня вечером хоть одна птичка, да попадет в клетку. А где одна, — там, глядишь, и вторая нарисуется! А раз так, задание Ванзарова выполнено!
Филимон вытащил карманные часы. А ведь он еще успевает к невесте! У него есть запас времени. Он попросит руки Настеньки Осиной, быстро получит благословение и успеет обо всем доложить
