l:href='#n_44' type='note'>[44]
На Фандорина было жалко смотреть. Он совсем сник, когда мадемуазель объявила, что розовый корсет с лиловой шнуровкой совершенно вульгарен, такие носят только кокотки, а по размеру превосходит её скромные пропорции по меньшей мере втрое.
Я был возмущён. Этому человеку ничего нельзя поручить! Стоило мне на минуту отвлечься, и он всё испортил. Из всех его приобретений одобрение получили только шёлковые чулки.
Но дальше меня ждал удар. Достав из коробки чудесную шляпку с фиалками, которая мне так понравилась, мадемуазель сначала удивлённо подняла брови, а потом прыснула. Подбежала к зеркалу, повертела головой и так и этак.
— Un vrai épouvanteil![45] — таков был безжалостный приговор.
Замечательное платье из барежа-шамбери и прюнелевые башмачки, последний парижский шик, получили не менее суровую оценку.
— Я вижу, господа, что в самых важных вещах доверять вам нельзя, — со вздохом заключила Эмили. — Ладно, только бы доехать до Эрмитажа, а там пepeоденусь.
Перед тем, как усадить мадемуазель в пролётку, Эраст Петрович давал последние наставления:
— Расскажете, что мы с Зюкиным выручили вас из плена и продолжаем заниматься розысками Линда. Наш адрес не выдавайте. Про то, что «Орлов» и прочие драгоценности у нас, вам ничего не известно. Отдыхайте, набирайтесь сил. И вот ещё что. — Он перешёл на шёпот, хотя извозчик все равно по-французски понять не мог. — Судя по всему, Фрейби — человек Линда. Приглядывайте за ним и будьте особенно осторожны. Но Карновичу об этом ни слова, а то полковник от рвения может всё испортить. Про Бэнвилла же непременно ему расскажите — пусть полиция подключится к розыскам, это осложнит Линду существование. Ну всё, до свиданья. Если будет что-то срочное — телефонируйте. Номер вам известен…
И он пожал ей руку. Ах, перчатки, сообразил я. Мы совсем забыли купить для неё перчатки!
— До свидания, друзья мои. — Эмилия похлопала длинными ресницами, перевела взгляд с Фандорина на меня. — Я навеки ваша должница. Вы вызволили меня из этого кошмарного подвала, где я задыхалась от запаха гнилой картошки. — Её серые глаза озорно блеснули. — Это было очень романтично, совсем как в рыцарском романе. Правда, мне не доводилось слышать, чтобы рыцари, освобождая красавицу из заколдованного замка, прибегали к помощи дворницкого лома.
Она помахала нам рукой на прощанье, и коляска двинулась в сторону Мясницких ворот.
Мы долго смотрели вслед — пока пролётка не скрылась за поворотом. Я искоса взглянул на Фандорина. Вид у него был задумчивый и даже несколько растерянный. Это мне совсем не понравилось. Уж не проникся ли сей ловелас особенными чувствами к Эмилии?
— Что дальше? — с нарочитой сухостью спросил я.
Лицо Фандорина вдруг стало мрачным и решительным, но ответил он мне не сразу, а после весьма продолжительной паузы.
— Итак, Зюкин, женщины и обозы в безопасном месте. Мы снова на т-тропе войны. Доктор Линд разгуливает на свободе, а это значит, что наша задача не выполнена.
— Важнее всего спасти его высочество, — напомнил я. — Я надеюсь, что чувство мести не заставит вас пренебречь судьбой Михаила Георгиевича.
Он смутился — это было видно. Значит, моё напоминание оказалось кстати.
— Да-да, конечно. Но в любом случае нужно сначала д-добраться до нашего неугомонного доктора. Как это сделать?
— Через Фрейби, — пожал плечами я. — Наверняка у батлера есть какая-то связь с Линдом.
— Я вот всё думаю про мистера Фрейби. — Эраст Петрович поднялся по ступенькам и открыл дверь. — Что-то здесь не складывается. Если он, действительно, человек Линда, то зачем бы ему предупреждать вас про шпиона? И зачем г-говорить, чтобы вы смотрели за его господином в оба? Что-то здесь не так. Не могли бы вы припомнить, какие именно слова он произнёс?
— Очень хорошо запомнил. «Вы смотреть лучше сегодня». Каждое слово по очереди выуживал из лексикона.
— Хм. А как это было по-английски? You… watch out today?
— Нет, как-то по другому. — Я нахмурил лоб, роясь в памяти. — Что-то такое на букву «б».
— На «б»? Better?
— Да, именно так!
— Ну-ка, попробуем восстановить английскую фразу. «Вы» — это you, «смотреть» — это see или look, потом better, «сегодня» — это today. «You see better today» — это бессмыслица. Стало быть, получается «you look better today».
— Да, правильно! Те самые слова! — обрадовался я.
Эраст Петрович развёл руками:
— Тогда, Зюкин, вынужден вас разочаровать. Это вовсе не рекомендация получше следить за Линдом, а выражение, означающее «Сегодня вы выглядите лучше».
— Всего лишь? — разочаровался я.
— Увы. Вы с мистером Фрейби стали жертвами буквального перевода.
Кажется, Фандорин был горд своей маленькой победой. Ещё бы — после вчерашнего конфуза с Бэнвиллом его слава аналитического гения изрядно потускнела.
— Нельзя чересчур доверяться с-словарям. А вот относительно шпиона он вам дал совет дельный. Мне надо было над этим задуматься с самого начала. В Эрмитаже наверняка был кто-то, шпионивший на Линда. Доктору было известно всё: и время вашего прибытия, и распорядок дня, и даже то, куда и в каком составе вы отправились на прогулку. Бэнвилл, Карр и Фрейби появились слишком поздно — они просто не успели бы всего этого выяснить.
— Кто же тогда шпион?
— Давайте думать. — Эраст Петрович сел в гостиной на диван, закинул ногу на ногу. — Постойте-ка… Ну конечно!
Он хлопнул себя по колену.
— Вы слышали, как П-почтальон вчера, на Ходынке, увидев вас, крикнул «Зюкин»?
— Разумеется, слышал.
— А откуда он, собственно знал, что вы — Зюкин? Разве вы с ним з-знакомы?
— Нет, но он видел меня на почтамте и, естественно, запомнил.
— Кого он видел на почтамте? — Эраст Петрович вскочил на ноги. — Чиновника министерства земледелия и государственных имуществ. Почтальон должен был решить, что это переодетый Фандорин. Однако он каким-то образом понял, что это вы, хотя никогда п-прежде вас не видел. Откуда, спрашивается, такая сверхъестественная проницательность?
— Ну, очевидно, ему позднее разъяснил Линд, — предположил я.
— Хорошо, это очень даже возможно. Но откуда доктор-то знал о вашем участии в операции? Письмо, в котором я назначал встречу, было написано от моего имени, без какого-либо упоминания о вас. Разве вы кому-нибудь г-говорили, что стали моим помощником в этом рискованном деле?
Я немного поколебался и решил, что в таком ответственном деле скрытничать ни к чему.
— Когда мы проникли в Эрмитаж, я рассказал о наших планах двоим. Но когда я вам объясню, как это произошло, вы поймёте, что другого выхода…
— Кому? — быстро спросил Эраст Петрович. — Имена!
— Её высочеству…
— Вы видели Ксению? — взволнованно перебил он меня. — Что она сказала?
Я сухо ответил:
— Ничего. Она спрятала меня, и этого довольно.
— А кто был второй? — вздохнув, спросил Фандорин.
— Мой московский помощник Сомов. Он оказался благородным человеком. Не только не выдал, но и обещал помощь…
И я пересказал содержание своего разговора с Сомовым, стараясь припомнить всё в точности.
— Ну так Сомов и есть тот самый шпион, — пожал плечами Эраст Петрович. — Это яснее ясного. Он обосновался в Эрмитаже ещё до вашего прибытия из Петербурга. Знал в доскональности и дом, и расположение комнат. Наверняка отлично изучил парк и присмотрел места для засады. Легко было д-догадаться, что после утомительного переезда ребёнка поведут гулять. А о том, что вы действуете со мной заодно, кроме Сомова сообщить Линду никто не мог.
Я молчал. Возразить на слова Фандорина было нечего, однако я уже составил о Сомове мнение, расставаться с которым мне не хотелось.
— Я вижу, вы сомневаетесь? Что ж, д-давайте удостоверимся. Вы сказали, что Сомова переселили в вашу комнату? Значит, у него там есть телефон. Позвоните ему. Скажите, что мы в отчаянном положении и что нам нужна его помощь.
— А что дальше?
— А дальше передадите т-трубку мне.
Я назвал барышне номер, Эраст Петрович приложил к уху отводную трубку и мы стали ждать. Очень долго раздавались лишь сигналы, и я уж было решил, что Корней Селифанович хлопочет по хозяйственным делам где-нибудь в дальней части дворца, но минуты через три послышался щелчок и запыхавшийся голос Сомова произнёс:
— Эрмитаж. У аппарата.
— Слушайте и ничего не говорите, — сказал я. — Вы меня узнали?
— …Да, — после паузы ответил он.
— Вы по-прежнему готовы нам помогать?
— Да. — На сей раз ни малейшего промедления не было.
— Нужно встретиться.
— Я…я сейчас не могу. Вы не представляете, что здесь творится! Мистер Карр обнаружен мёртвым! Только что! Я вхожу, а он лежит у себя в комнате, и в груди торчит нож! Кухонный, для разделки белой рыбы! Полиция перевернула весь дом, рыщет по саду!
— Спросите, давно ли убит, — шепнул Эраст Петрович.
— Давно ли он убит? — повторил я.
— Что? Откуда же мне… Хотя нет, знаю! Я слышал, как господа из дворцовой полиции говорили, что тело ещё совсем тёплое.
— Этот Линд не человек, а дьявол! — шепнул я, прикрыв трубку ладонью. — Он продолжает сводить счёты, несмотря ни на что!
— Спросите, вернулась ли Эмилия.
— Скажите, Корней Селифанович, не объявилась ли госпожа Деклик?
— Мадемуазель? А разве она нашлась? — Голос Сомова дрогнул. — Вы что-нибудь про неё знаете?
Неспроста, ох неспроста он так взволновался. Я сразу вспомнил, как он докучал Эмилии со своими французскими уроками. Может быть, Фандорин не так уж и не прав в своих подозрениях на его счёт!
— Неужели Бзнвилл посмел тайно проникнуть в Эрмитаж? — спросил я у Эраста Петровича. — Это просто невероятно!
