малодушную сухопутную крысу.
– Глупости, – успокоила его Лидия, сожалея, что Брюс принимает все так близко к сердцу. Такой большой и мужественный, он лежал рядом с ней, похожий на повзрослевшего мальчика, играющего в военные игры. – Расскажи, что случилось.
– То же, что и всегда. Какой-то подлый предатель подал сигнал британцам.
– О, Брюс, мне так жаль! – Лидия не подала виду, что рада возвращению мужа. – А что капитан Говард?
– Покинул гавань до того, как заполыхали голубые огни. – Брюс повернулся к ней: – Лидия, я совершенно уверен, что никто, кроме тех, кто присутствовал на ужине два дня назад, не знал о моем намерении выйти в море.
– Но никто из них не мог…
– Тогда кто? Может, в гавани кто-то видел, как мы запасаем провизию? Кто-то, кто ненавидит меня.
Лидия погладила его по щеке и улыбнулась:
– Значит, ты знаешь, что я этого не делала, потому что люблю тебя.
Брюс нахмурился:
– Это нешуточное дело, Лидия. До сих пор я свободно входил и выходил из гавани. Теперь же, когда пытаюсь пуститься в плавание, загораются проклятые голубые огни.
Брюс соскочил с постели и принялся мерить шагами комнату. Его большие ладони ерошили волосы, пока не сделали его похожим на темногривого льва. Грозно сверкая глазами, он устремился к окну с кружевной занавеской. В доме, как и вокруг, было темно. Только в каретном сарае теплился тусклый свет.
– Я устрою негодяю ловушку, – объявил он.
– Хорошо, а теперь иди в постель.
Лидия задула свечу и закрыла глаза, слушая, как топают по комнате ноги в чулках. Ударившись пальцем о ножку стула у камина, он снова выругался.
– Бога ради, Брюс! – воскликнула Лидия. – Сегодня ты его не отловишь.
– Спи, Лидия, – приказал Брюс. – Сейчас поднимусь на каменную башню и осмотрю окрестности.
– Отлично! Вот что нам нужно: два сторожевых пса.
– От Брана никакого толку, – проворчал Брюс, натягивая сапоги. – Пока он храпит у нашей кровати, британские шпионы шастают по нашей земле.
– Ты так говоришь, как будто у тебя есть враг.
– Может, я ошибаюсь, но у меня такое чувство возникло, когда мы вернулись из Галифакса.
Он присел рядом, и матрас под тяжестью его тела прогнулся.
– Глупости, Брюс. – Лидия приподнялась на локтях. – Город тобой гордится. Ты герой.
– Именно это меня и беспокоит. Мы привлекаем к себе слишком много внимания. – Он рассеянно погладил в темноте ее руку. – Было легче передвигаться незамеченным, когда меня еще не считали героем.
– Возможно, ты прав.
Поднеся его руку к губам, Лидия запечатлела на его ладони несколько поцелуев. Он отнял руку.
– Не пытайся меня отвлечь, Лидия. Вполне вероятно, что кому-то не нравится то внимание, какое мы получаем последнее время.
– Не сходи с ума, милый. Никто еще не стал предателем из зависти или ненависти.
– Мелочные чувства не раз толкали людей на путь неправедности. – Он встал, чмокнув ее в губы. – Спи, Лидия. Я слишком взволнован и наверняка не усну.
– У меня есть лекарство, если хочешь.
Лидия откинула одеяло в сторону, чтобы увлечь его в ребячью возню.
Но Брюс на ее уловку не попался.
– Веди себя прилично! Поднимусь в «воронье гнездо». – Последние дни он называл их наблюдательный пункт на крыше по-морскому. – Так или иначе, я намерен поймать предателя, и, когда поймаю…
Она услышала, как в темноте он ударил кулаком по своей открытой ладони.
Лидия со стоном откинулась на подушки.
– Постарайся не споткнуться в темноте о собственные ноги, – напутствовала она. – Не хотелось бы мне обнаружить тебя поутру распластавшимся на нашей лужайке перед домом.
– Я двигаюсь как кошка, – заверил он ее, ударившись о дверной косяк.
– Жаль только, что в темноте не видишь как кошка.
– Сегодня темно – хоть глаз коли, – пожаловался он. – Я бы мог дойти незамеченным до самого Балтимора.
– Зажги свечу, – посоветовала Лидия, услышав, как он врезался во что-то в коридоре.
– Вот сукин сын! – проревел Брюс, ударившись о шифоньер, третий раз за неделю сменивший свое
