Ко всему прочему она не верила в дружбу. Еще она не верила в любовь, но это уже другой разговор. Ее лучшая подружка Наташа, с которой они вместе поступали на журфак, вместе валялись в ногах у преподавателей, вместе любили Джонни Деппа, удирали от психопатов, которые везли их с Клязьмы и завезли черт-те куда, вместе переживали Наташин аборт и Алисин хламидиоз, – эта Наташа на поверку оказалась обычной ничтожной дрянью.
Когда Алиса уже работала в штате «Глянца», а Наташа писала музыкальное обозрение в «Вечерней Москве», у нее случился безумный роман с женатым мужчиной. Формально он был женат, на деле жена убежала к какому-то актеру, и Наташа стала ему всем – другом, любовницей, домработницей, секретарем. А потом жена вернулась, и любовник сказал: «Извини, у нас был прекрасный „курортный“ роман», а жена добавила (по телефону): «Посмотри – где ты и где я?» Наташа, конечно, понимала, что она – в газете «Вечерняя Москва», где платят мало, работаешь много и можешь лишь надеяться, что когда-нибудь потом тебя примут в «Коммерсант» и ты будешь наравне с высокомерными сотрудниками престижного издания получать высокие гонорары, ездить за границу и с утомленным видом говорить, что в Каннах в этом году было, как всегда, скучно. Разве она могла сравниться с бездельницей, светской львицей и профессиональной тусовщицей, которая в месяц тратила пятьсот долларов на маникюр?
Наташа рыдала, заходилась в истерике, отказывалась есть и мыться. Алиса отволокла ее в салон, оплатила краску, стрижку, солярий, массаж, заставила купить новые джинсы и сапоги на шпильке, таскала за собой на все вечеринки и знакомила с молодыми людьми – пока Наташа, наконец, не схлестнулась с милым молодым человеком, который жил на Рублевке, не переехала к нему и не устроила Алисе сцену – мол, та хочет отбить у нее парня, и, вообще, она их объедает, пора и честь знать – отдыхает у них уже вторые выходные подряд!
Лучшая подруга...
– Ты ушиблась? – спросила она Фаю.
– Пока не знаю! – буркнула та. – Меня адреналинит.
– Ты зря думаешь, что мы за тебя не переживаем, – к Алисе подошла Марьяна. – Ты просто сама всегда от нас отстранялась. Честно. И Файка права. Будь уверена в себе, и все у тебя получится. Мы с тобой.
– И не бойся! – добавила Маша. – Они будут тебя запугивать, стращать, представление устроят – но ты не дрейфь, это все лишь бутафория. Все у тебя внутри. Тем более, у тебя есть Нефертити.
– Слушай, а это я кольцом Фаю... – Алиса запнулась и помахала руками, помогая себе. – Подбросила?
Машина жуткая голова кивнула.
– Кольцо чувствует твою силу, – пояснила она. – И помогает тебе. Это большой плюс.
– Ну, ладно, надо собираться, что ли? – уныло произнесла Алиса.
– Надо бы, – кивнула Марьяна. – А мы к твоему приезду пиццу закажем.
Алиса на десять минут забежала в душ, переоделась, причесалась, попрощалась с подружками и выехала на дорогу. Шел противный мелкий дождь, фонарей почти не было, и Алисе чудилось, что ее преследуют страшные тени, бегущие вдоль леса. Понадобилось недюжинное усилие воли, чтобы убедить себя в том, будто все это ей мерещится и красные точки по бокам от дороги – лишь плод нездорового воображения, а не какие-нибудь жуткие существа, затаившиеся во мраке.
На Садовом ей полегчало – огни, машины, дома, все это мелькало и отвлекало от чудовищ, но на набережной Алису опять настиг мерзкий страх. Заводская зона – пусто, уныло, сыро. Алиса подъехала к зданию, где раньше находился знаменитый клуб, и оставила машину на стоянке. Рядом был дом, куда ее пригласила (если можно так выразиться) Римма. Алиса сотни раз проезжала мимо и думала – это какой-то цех, таксопарк, что-то неинтересное и утилитарное. На здании даже висела затертая табличка, из которой следовало, что здесь находится ОАО «ЛАБОРАТОРИЯ АД». Подобную таблицу много лет назад Алиса видела в студии Артемия Лебедева – где-то он ее украл, и тогда он говорил, что значит этот «АД» – какие-то Автоматические Двигатели, что-то в этом духе, но сейчас ей показалось, что АД – это именно ад.
Алиса позвонила в звонок. Тут не было интеркома – самый обычный звонок-кнопка. Звук полетел в пустое здание. Двери были прозрачные, хоть и грязные – Алиса прижалась к стеклу и разглядела унылый псевдомраморный холл, конторку и еще какую-то мебель. Она ждала несколько минут, прислушивалась, злилась, но прежде чем она опять придавила кнопку звонка, где-то запищало, и дверь медленно приоткрылась. Алиса потянула створку на себя, прошла внутрь и застыла, широко открыв рот. Обернулась – вот они стеклянные, правда, уже чистые, двери. Внутри все было по-другому! Ни белого, в серых потеках псевдомрамора. Ни жалкой облезлой конторки. Просторный – даже слишком, просто громадный холл с высоченным сводчатым потолком. Черно-белые плиты на полу. Лиловые гардины. Две здоровенные – пять на три метра – картины с изображением побоищ. И полумрак. Гнетущая обстановка, другими словами. Дверь, находившаяся прямо по курсу, скрипнула. Дверь! Ха-ха! Да это не дверь, а ворота – метра три с половиной в высоту!
Она сжала в кулак руку, на которой был надет перстень, и решительно пошла к дверям. Это ничего, что состояние сомнамбулическое – она справится.
Перед воротами Алиса замешкалась, но все-таки нашла в себе мужество толкнуть створку и войти в залу. Она не была уверена, что эта комната где-нибудь заканчивается – таким бесконечным казалось совершенно черное помещение. Но скоро уже Алиса заметила, что стены обиты черным шелком и отделаны деревянными лакированными черными же резными панелями, потолок так же выложен деревом, пол мраморный, с редкими золотыми прожилками, а мебель вся кожаная, глянцевая. И она, наконец, увидела их. В глубине, за столом, который освещали свечи в здоровенных канделябрах, сидели четверо.
Алиса вздохнула и, гулко цокая каблуками, подошла к компании. Римма была в кожаной мини-юбке и кожаном пиджаке. Выглядела она как Эльвира, повелительница тьмы – слишком нарочито и вульгарно. Позавчерашний хлыщ натянул черную рубашку в облипку и кожаные штаны. Дама в фиолетовом платье куталась в норковую шубу и скрывала лицо шляпой с вуалью, а пожилой мужчина с седыми волосами и острым длинным носом имел очень длинные, будто накладные ногти.
Все это Алисе не понравилось.
– Мы пригласили консультантов, – усмехнулась Римма.
Видимо, ее удовлетворила реакция Алисы – легкий ужас и нешуточное беспокойство.
– Они члены совета наблюдателей и помогут нам прийти к соглашению, – добавила Римма.
«А почем я знаю, что они не клоуны?» – подумала Алиса, но ощутила странный и неприятный жар в макушке. Она поморщилась, решив, что чересчур разволновалась, но тут же услышала голос, звучавший в голове – и, поверьте, это было не то, что мы называем внутренним голосом. Голос был чужой и проникал извне.
«Мы не терпим подозрений и неуважения, – произнес голос. Женский голос. – Принимай все таким, как оно есть».
Алиса невольно повернулась к даме с вуалью, и та свирепо зыркнула глазами из-под сетки.
– Есть спорный момент, – заметил хлыщ. – Несмотря на правомерность ваших претензий, которую уважаемые наблюдатели признали... – хлыщ воззрился на мужчину с ногтями, словно намекал: «А не пора ли изменить эту точку зрения?», но тот на него и не посмотрел, и хлыщ продолжал: – Мы обратили внимание на то, что первые действия, которые истец...
– Мы не на суде! – одернула его дама.
– Прошу прощения, – пижон даже ручку к груди приложил. – Которые Алиса предприняла, осознавая, что она ведьма, – смело можно оценить как безрассудную месть и расправу. Она не побрезговала запрещенным зельем...
– Но я не знала! – перебила его Алиса. – Вы ведь понимаете, что я в этом не разбираюсь!
Мужчина царапнул ногтями стол – и звук был настолько омерзительный, что все замолчали. Алиса с трудом удержалась, чтобы не заткнуть уши, но испугалась, что это расценят как неуважение к суду и подозрения.
– Так вот, предполагая определенные последствия, Алиса все же причинила зло своим коллегам и бывшему любовнику, что, с нашей точки зрения, можно расценить как акт злой воли, который подходит под пункт 666 параграфа 73 «О неконтролируемой агрессии».
Он неожиданно замолчал, и воцарилась пронзительная тишина – слышно было лишь дыхание присутствующих.
