вернулось к повторению того, что делала Алиса.
Фрося кивнула и повела ее на второй этаж. Лестница была покрыта зеленой ковровой дорожкой с рисунком – Алиса так загляделась на причудливые узоры, что не заметила, как перед ней открылась дверь, а Фрося прошипела:
– Входи, чего стоишь, дверь-то тяжелая!
Алиса зашла и увидела камин, диван, книги – библиотеку. В кресле из красной кожи сидела вполне современная дама лет семидесяти (на вид). Она до сих пор была красива. Обычно говорят: со следами былой красоты. Но тут все было наоборот, как ни странно сие звучит: это красота существовала со следами былого. Возраст был очень почтенный – намного больше, чем казалось, но он не обезобразил, не исказил черты: глаза были прекрасны, нос не превратился в крючок, слегка обескровленные губы все еще были полными и чувственными. Короткая стрижка. Седина. Изумруды. Серый костюм от «Джуси».
– Зеркало опять вытворяет чудеса... – нажаловалась Фрося.
– Иди, – кивнула ей Екатерина.
– Ты знала, что нельзя в любое зеркало смотреться безнаказанно? – спросила Екатерина у Алисы.
– Вообще-то нет, – ответила та, обнаружив, что горло нещадно першит.
Екатерина взмахнула рукой, приглашая ее устроиться на диване. Алиса устроилась.
– В зеркале ты видишь свою душу, – пояснила Екатерина. – Иногда мы не любим зеркала. Иногда не можем от них оторваться. Мы хотим увидеть, что же у нас внутри, но не всегда готовы к этому – и тогда зеркала рождают иллюзии. И души мертвых заглядывают к нам через зеркала, потому их и завешивают, когда кто-то умирает. И многие, знаешь ли, там остаются. Видела моих?
Алиса кивнула.
– Покажи руки! – неожиданно приказала Екатерина.
Алиса взглянула на нее с удивлением, но решила не спорить и протянула ладони. Может, она брезгливая и сейчас отправит ее в ванну?
Но Екатерина без всякого выражения осмотрела Алисины кисти, хмыкнула и предложила чаю.
– Кстати, что это за странный запах? – Екатерина поморщила нос.
Алиса принюхалась. Екатерина встала, подошла к ней, повела носом и всплеснула руками.
– Валерьянка?! – воскликнула она.
Алиса смутилась и стала что-то мямлить, но Екатерина лишь молча протянула ей чашку чая.
– Выпей. Пройдет, – коротко сказала она.
Чай был изумительный, с неописуемым, сложным ароматом.
– Не хочу, чтобы между нами было недопонимание, – совсем не светским тоном произнесла Екатерина, и Алиса догадалась – прелюдии кончились. – Я все о тебе знаю. И я тебя ждала. Тебя, Елену...
– Ну, раз уж мы тут запросто, без церемоний, тогда я смело и с удовольствием отвечу откровенностью на откровенность, – загнула Алиса. – Вы отдадите мне алмаз?
А что такого? Сейчас ей откажут и отправят домой. Попытка не пытка.
– Да, – ответила Екатерина. И Алиса выронила чашку. Чашка перевернулась в воздухе и зависла. Алиса быстро подхватила ее и поставила на блюдце.
– Мой любимый сервиз, – пояснила Екатерина. – Разумеется, он заговорен. Кстати, разбитую чашку, и правда, не склеишь. Главный принцип, основанный на нерушимости догмы о жизни и смерти. Ты можешь вылечить смертельно больного, но не оживишь мертвеца. Так что чашка просто замирает в полете, но если уж она долетела до пола – пиши пропало. Поэтому Елена и жива – она упала, но не разбилась. Зависла между жизнью и смертью.
– Я не поняла насчет алмаза... – очнулась Алиса.
Екатерина взмахнула рукой.
– Сейчас поймешь! Наберись терпения. – Екатерина налила еще чаю. В новую чашку. – Ты ведь примерно представляешь нашу историю?
– Вашу с Еленой? – уточнила Алиса.
– Нашу с Еленой и с тобой, – усмехнулась Екатерина. – Да, ты уже часть истории – хочешь ты этого или нет!
Алиса чувствовала, что скорее не хочет, но предпочла не возникать со своим скромным мнением.
– Демон, который считал, что ему принадлежит алмаз, имел в виду лишь моральное право, а не законное. Но Елену он все-таки крепко напугал – недаром же его предкам Сердце подарил сам Азазель. Мог ли он отнять у нее жизнь или не мог, трудно сказать, но она действительно боялась. Была у нее слабость – она влюблялась, а влюбленный отдает любимому часть своей души, поэтому нам так больно расставаться, что мы теряем не любовника – теряем себя, причем навсегда. А с этим хитрецом у нее была интрижка – видимо, все демоны этого рода чем-то ее прельщали, ведь она же получила камень от его предка. Она была уязвима: не могла его растерзать, так как терзать бы пришлось саму себя – ту капельку ее души, что навечно осталась с ним. Тогда она еще только училась управлять алмазом, брала по верхам, но знаешь ли ты, отчего она так стремилась им обладать, так боялась потерять, что даже рискнула отдать его в чужие руки – мне?
Алиса сочла, что слова излишни, и просто покачала головой.
– Алмаз не просто так называют Сердцем Дьявола, – продолжала Екатерина. – Когда ты привыкаешь к нему, понимаешь его, он принимает на себя все удары, под которые ты подставляешь свое сердце. Любовь. Злость. Ненависть. Отчаяние. Ревность. Сколько сил уходит у нас на эти чувства, и сколько шрамов остается в душе? У Елены была возможность всего этого избежать. Сохранить свою душу – так, как она это понимала. Для людей эти слова означают быть добрым и честным, а у нас, нечисти, они всего лишь синоним эгоизма. А чистый, неразбавленный эгоизм приносит хорошие дивиденды. Власть. Чтобы властвовать, ты не имеешь права сочувствовать. Ты просто должен видеть единственно правильное решение.
– Да ну... – Алиса все же подала голос.
– Сейчас мы обсуждаем ситуацию, которая сложилась именно из этих предпосылок! – отрезала Елена. – Так что хоть «обданукайся» – это ничего не изменит. Ты вообще знаешь – кто ты?
– Ничтожество и ноль без палочки? – предположила Алиса, проникнувшись патетичностью речей.
У Екатерины отвисла челюсть. Некоторое время она пялилась на Алису во все глаза, после чего расхохоталась – да так, что чашки запрыгали по столу.
– Не могу... – стонала Екатерина, вытирая слезы. – Ну ты даешь! Ничтожество... Ха-ха-ха! – и вдруг смех резко оборвался. – Это Лианка тебя подучила? Вот старая корова! Послушай! Ты – избранная.
– Да ладно! – оскалилась Алиса.
– Ну... – замешкалась Екатерина. – Точнее, тебе придется быть избранной. Не хотела сразу тебя пугать... – она полезла в карман, вытащила оттуда какой-то предмет, натянула его на палец и положила Алисе на колено ладонь.
Алиса сразу не поняла, но когда догадалась, зависла, как старенький «Виндоус». У нее на колене на пальце Екатерины было точно такое же кольцо с опалом, что ей досталось от бабушки.
– Объясняю, – не отнимая руки, Екатерина поудобнее устроилась рядом с ней на диване. – Много лет назад я очень любила Елену. Мы были как две сестры, понимали друг друга с полуслова, нам никогда не нравились мужчины одного типа и мы нуждались друг в друге, потому что были самыми сильными, красивыми и честолюбивыми ведьмами, а с такими мало кто дружит. Мы были молоды и хотели к кому-то привязаться. Но потом, когда идеалы юности поувяли, я поняла, что мы по-разному видим будущее. Елена меня уважала, боялась и любила, но ей даже в голову не приходило, что кто-то может стоять с ней на одном пьедестале. Она была нервной, ранимой и чувствительной, хоть и научилась это скрывать. Но меня- то нельзя было обмануть – я никогда не уступала ей в способностях и знала ее как облупленную. Мы уже придумали Кодекс, были знамениты, и я не ревновала – даже несмотря на то, что она всюду появлялась и говорила: «Я, я, я!». Но потом она нашла алмаз. И дело было не только в ее преимуществе, а в том, что у нее появились нехорошие мысли: люди – скоты, мы должны все улучшить... Это грозило войной – и с человечеством, и между собой. И тогда совершенно случайно появился демон, она всучила мне алмаз, а я нашла единомышленниц – четверых ведьм, которые видели ситуацию в правильном свете. Дабы благие намерения не увели нас в Ад, я придумала заклятие, которое обязывало каждую из нас служить общим интересам – пока смерть не разлучит нас. Клятву скрепила талисманами, которые были сделаны из большого черного опала – единственного в своем роде. Это пять колец, которые заговорены так, что их владелица
