шелковое, но к нему прилагались голубые же – только более темного оттенка – сапоги и шуба из золотистой норки, накинутая на плечи.
– Знакомься, это Аня, – улыбнулась Даша, наливая себе вина и прикуривая сигарету.
Аня из-под ресниц взглянула на Аврору, поднялась и протянула ей руку.
– Привет, – произнесла она, улыбнулась, и на щеках заиграли ямочки.
Аврора поняла, что влюбилась. Ей всегда нравились яркие, смелые женщины – она смотрела на них и, с одной стороны, завидовала, а с другой – мечтала быть такой, как они. Что было совершенно недоступно. Потому что ты либо рождаешься с черными волосами, смуглой кожей и бешеным темпераментом, либо даже и не пытаешься загорать в солярии и красить волосы, так как заведомо получится фальшивка.
– Девочки, у меня мало времени, – извинилась Аня. – Работы полно. Давайте начнем, что ли.
Даша кивнула, и они прошли в соседнюю комнату, в которой все было очень просто – белые стены, белый потолок, белый кафельный пол. Окон не было.
– Белый цвет поглощает энергию, – сообщила Аня.
Она стянула с Авроры дубленку, забрала сумку, передала вещи Даше, которая вышла из комнаты и исчезла.
Посреди комнаты стоял простой деревянный складной стул, на котором Аврора и устроилась.
– Закрой глаза, – скомандовала Аня и встала сзади, положив руки Авроре на лоб.
От рук шло тепло – буквально волнами, и Авроре вдруг стало так легко и приятно, будто она после тяжелого дня опустилась в горячую ванну. Аня провела руками назад, к затылку – по телу побежали мурашки. Минут пять Аня массировала голову, после чего отвела ладони на пару сантиметров от Авроры и повела ими вдоль ее торса. Даже без прикосновений Аврора чувствовала, как тепло волнами разбегается от ее рук, словно массируя тело, и оно податливо расслабляется, обмякает, делается ватным... Как только Аврора полностью обессилела, Аня снова подняла руки на уровень ее головы и задержала их там. Аврора почувствовала тяжесть – сначала приятную, но вскоре стало даже больно – так, будто с похмелья раскалывается голова. Она попробовала что-то сказать, но в горле было сухо, и губы слиплись. Голову давило нестерпимо – казалось, еще чуть-чуть, и череп треснет. И появилось такое ощущение, словно из макушки что-то вытягивают.
– Ой, не могу... – с трудом пробормотала она, но Аня быстро замахала руками, и у Авроры закружилась голова.
«Меня не стошнит», – повторяла она про себя, так как желудок вел себя безобразно – то и дело к горлу подкатывала дурнота, и ныло между ребер...
Авроре казалось, что мучение никогда не кончится. Процедура слегка походила на занятия аэробикой с температурой сорок или на похмелье после трех бутылок водки: в висках стучит, голова болит, тело ломит, горло першит, тошнит, и накрывают приступы паники. Но в конце концов мука прекратилась. Правда, намного легче не стало, но Аврора почувствовала себя счастливой уже оттого, что можно разлепить веки и увидеть реальный мир, а не цветовое отображение своих страданий – до того перед глазами мелькали фиолетовые, желтые и зеленовато-коричневые пятна.
Аня взяла ее под локоток и вывела из комнаты.
– Ну, ты хороша! – воскликнула Даша. – Надо было вина выпить, – уже серьезно сказала она, принимая Аврору из рук Ани. – Вот, садись сюда... – Она помогла подруге опуститься на диван и попросила хозяйку: – Позови кого-нибудь, пусть о ней позаботятся.
Аня высунулась в коридор, что-то прокричала, и Авророй занялся худой и лысый молодой человек в спортивном костюме. Он принес сок, какой-то отвар, зажег ароматические палочки, а Аврора опять прикрыла глаза, так как голова все еще болела и в горле было липко. Она не заметила, как заснула, а когда очнулась, почувствовала себя очень, очень счастливой. На душе было легко, ничего не болело, дурнота отступила, и жизнь казалась просто замечательной! Последний раз такой подъем она чувствовала, когда в пятнадцать лет ее одну с двумя подружками отпустили на дачу в Адлер – к бабушке одной из одноклассниц. Это было прекрасное время – ни забот, ни хлопот, куча денег, на которые неожиданно расщедрился отчим, свобода, знакомства с «местными» – то есть с молодыми людьми, дискотеки, первая бутылка вина на троих, первые сигареты, первые ухажеры и поцелуи в кустах жасмина... Но самым приятным было предчувствие – еще в Москве, особенно на перроне, когда город словно растворяется, исчезает, а впереди маячит мираж – первые взрослые каникулы.
Аврора поняла, что она уже в другой комнате – довольно мерзкой каморке с покосившимся гардеробом, тумбочкой и раскладным диваном. Кто-то уложил ее, накрыл дубленкой, положил рядом сумочку, перчатки и шарф. Собрав вещи, Аврора вышла в коридор и увидела только одну дверь – открыла ее и оказалась на улице. Другой, не той, куда они с Дашей приехали. Здание пришлось обойти кругом. Она вышла к главному входу в «культурный центр» и не обнаружила Дашиной машины. Позвонив подруге на мобильник, выяснила, что та подъедет через пару минут, закурила, отчего голова слегка закружилась, и не успела толком рассердиться, как Даша притормозила у входа.
Аврора выкинула сигарету, на которую посмотрела с отвращением, и села в машину.
– Жива? – поинтересовалась Даша. – Первый раз нелегко приходится, – не дождавшись ответа, сообщила она. – Я как-то уже забыла, но, судя по тебе, ощущения не самые лучшие.
Аврора отогнула козырек и посмотрелась в зеркало.
– Да-а... – протянула она, уставившись на бледно-зеленое лицо с огромными синяками под глазами. – Но чувствую я себя прекрасно.
– Значит, просто надо подкрепиться! – воскликнула Даша. – Я все уже заказала – здесь рядом дивное кафе с грузинской кухней. Офигенно вкусно и просто задаром!
– Не думала, что ты такая практичная, – поддела ее Аврора.
– Все познается в сравнении, – глубокомысленно заметила Даша. – Если бы я во всем себе отказывала, не прочувствовала бы прелесть домашнего сациви за шестьдесят рублей.
Так как Аврора еще не привыкла обедать в дорогих ресторанах, небольшое, довольно неаккуратное, с облупившейся штукатуркой и кривоватыми пластиковыми столами кафе не произвело на нее большого впечатления. Еда – да, вкусная, но в глубине души Аврора была уверена, что в хорошем ресторане кормить должны лучше – хоть и дороже. Но в общем и целом все было вкусно, сытно, а главное – быстро.
После обеда Аврора повеселела, к ней вернулся нормальный цвет лица, появился блеск в глазах, и Даша повезла ее домой. В квартире они быстро скинули вещи (некоторые прямо на пол) и ворвались в библиотеку.
– Смотри, – велела Даша, дернув за шнур.
Карта мира, висевшая на привычном месте, свернулась в рулон и открыла новую карту – со всеми странами и континентами, но без обозначения рельефа, а только с линиями, очерчивающими границы. На карте не было ни меридианов, ни параллелей, ни названий.
– Это Карта Судеб, – вполголоса произнесла Даша. – Кирилл с Милой очень редко ею пользуются. Сюда надо приколоть папирус и нанести судьбу Алисы с такого-то числа по такое-то.
– Вы с Донатом все обсудили? – спросила Аврора.
– Ага, – кивнула Даша. – Вот тебе кнопки, дорогая, вот тебе чернила.
Она поставила на высокий круглый столик граненую чернильницу, положила перо и протянула рулон бумаги.
Аврора почувствовала, как у нее ухнуло в желудке. Появилось странное ощущение, будто она в полусне, и показалось, что ноги подкашиваются.
– Соберись, – донесся голос Даши.
Аврора закрыла глаза. Она ведьма. Она ненавидит Алису... Нет, не так. Она считает Алису плохим человеком и уверена, что они имеют полное право вернуть то, что Алисе не принадлежит – Кирилла. Алиса – никто, ничтожество, бездарность, которая по причине запутанных обстоятельств набралась смелости влезть в чужую жизнь. Они просто хотят вернуть все назад. Она, Аврора, сильнее – просто потому, что чувствует себя сильной и без всяческих талисманов. Она раздавит Алису, как комара. Слон и моська. Моська – Алиса, разумеется.
Аврора открыла глаза и взглянула на Дашу. Скомандовала:
– Нож для бумаги.
Даша протянула нож и с некоторым недоумением посмотрела на подругу. Аврора была спокойна, как
