Что это он звонит на домашний? У нее что, мобильный разрядился?
– Ну ты как? – полюбопытствовал он.
– Нормал, – ответила она. – Куда ты пропал?
– О-о... – простонал Захар. – Была чудовищная встреча, и не одна. Я просто труп. Слушай... Даша уже приехала?
Вот так люди и умирают. В последнее мгновение перед ними открывается истина: ты и твое тело – две большие разницы, ты – еще жива, а твое тело – уже нет, и ты понимаешь, что сердце тук-тук-тук... тук-тук... тук... замирает, и кричишь ему: «Постой!», но оно уже смолкло...
Он. Позвонил. Даше.
Не ей.
– Приехала, – выдавила из себя Оксана и не поняла, что это ее голос.
То ли уши заложило, то ли она чревовещатель.
– А ты можешь ее позвать? – не очень уверенно попросил Захар. – У нее телефон вне зоны действия...
Ага. Сейчас она пойдет и засунет Даше в задницу чертов аппарат – вот пусть Захар потом с ее задницей и разговаривает. Только этого он и достоин.
Что ему сказать?
Зачем тебе нужна Даша? Ты хочешь к ней вернуться? Ты рад, что она снова с нами?
Она могла бы спросить – если бы была Дашей, но Оксана – не Даша, а значит, любезно позовет Аксенову к телефону, чтобы не быть навязчивой, не отягощать их хрупкие отношения своими претензиями, а потом пойдет и удавится.
– Оксан, приезжай ко мне! – неожиданно предложил Захар.
– Что?! – Голос сорвался на визг.
– Оксан, послушай, мне Даша нужна по делу. По очень важному делу. Я же, блин, не доктор Курпатов, я не знаю, как лучше, – позвонить и сказать: «Оксан, я люблю тебя, но мне надо поговорить с Аксеновой», или рассчитывать, что к телефону подойдет она, или...
– Ты что, серьезно считаешь, что она сама подходит к телефону? – съязвила Оксана, еще не до конца осознав значение слов «я люблю тебя». – Встает, идет и говорит «Але»?
Когда вы уже долго вместе, слова любви все еще имеют значение, ты можешь повторять «я люблю тебя, люблю тебя, люблю» сколько угодно и забываешь первые дни, когда стараешься вообще ни о какой любви не думать, чтобы не разбить себе сердце, а потом никак не можешь признаться, потому что тебе кажется, что для него это просто секс, а потом говоришь эти слова, и он говорит, и фокус Моисея с водами Красного моря сразу кажется жалкой дешевкой, так как тебя вдруг постигает прозрение: жизнь – величайший дар, а без любви жизнь – говно. Хотя не каждому дано разглядеть в избитых сентенциях истину.
– Оксан... – он словно укорял ее за мнительность и сварливость. – Ты приедешь?
– Да, – тихо ответила она. – Сейчас ее позову. Даш, тебя Захар, – сообщила она, прикрыв трубку рукой.
Даша выпучила глаза и крест-накрест замахала руками.
– Нет! – кричала она одними губами.
Оксана закатила глаза.
– Я уже сказала ему, что ты дома, – пригрозила она.
Даша сложила руки, как для молитвы, и положила их под голову – мол, сплю.
Но Оксане было наплевать. Она всучила трубу хозяйке и вышла из комнаты.
– Привет, – пропищала Даша, которая больше всего не любила оправдываться перед поклонниками в отставке.
– Как отдохнула? – бодро начал Захар.
– Офигенно! Я даже каталась на этой штуке... дельта... параплане! Представляешь?
– Не очень. Я боюсь высоты.
– И я боюсь! – Даша искренне обрадовалась тому, что разговор ушел в сторону от выяснения отношений. – Меня до сих пор подташнивает, когда я эту пытку вспоминаю! Меня развели как ребенка, воспользовались моим беспомощным состоянием, ведь у меня с похмелья одна фобия другой погоняет, зато как было бы красиво – известная писательница умерла от страха на высоте двести метров над землей...
– Даш, я хочу с тобой поговорить, – серьезно произнес он.
– Н-да?.. – Она выразила так мало энтузиазма, как только могла.
– По делу, – добавил Захар.
Он что, хочет денег одолжить?
– Ну! – поощрила его Даша.
– Завтра. Тебе удобно в «Квартире 44»?
Даше было удобно, хоть и странно. Что за таинственность? Но ей нравилась эта невзрачная, но все-таки интрига, и она не стала настаивать на том, чтобы Захар немедленно, без околичностей, раскрыл секрет.
Она постучалась в комнату Оксаны.
– Минуту! – послышался возбужденный голос. – Погоди!
И правда, через минуту дверь распахнула растрепанная Оксана – если бы та была мужчиной, Даша подумала бы, что она переодевалась в женское белье с кружевами.
Компьютер был включен.
– Ты что, порнушку смотришь? – хохотнула Даша.
– Все намного хуже, – хмыкнула Оксана.
И не наврала. Она писала книгу.
– Захар мудрит... – Аксенова пожала плечами и рассказала о странном разговоре.
– Даш, я на ночь уеду, – предупредила помощница.
– То есть девичник в пижамах отменяется? – расстроилась Даша.
– Какой девичник? – удивилась Оксана.
Еще одна неприятная черта Аксеновой – она иногда прямо-таки вынуждала людей веселиться. Были у нее приятели, которым позвонишь среди ночи с радостным воплем: «У меня гениальная идея! Давайте будем пить пинаколаду в готических костюмах!» – и те согласны, но Оксана с трудом пережила последнюю вылазку в Успенское – не то чтобы было плохо, но приказной порядок вечеринки не мог не ущемлять ее и без того больное самомнение.
– Завтра переезжаем, – сказала Даша. – Осень.
– Да-а? – протянула Оксана и поняла, что действительно расстроилась.
Она привыкла к этому дому. К заросшим шиповником дорожкам, что тянулись между участками. К тишине и покою. К тому, что по ночам слышишь, как растут волосы. К удобствам и простору большого дома – все для одной маленькой Даши и ее... прислуги.
– А я уже соскучилась по городу! – возвестила Даша. – По квартире! Моя дорогая любимая квартирка- а! – пропела она. – Не хочешь глинтвейна, а то холодно?
– Мне же за руль, – укорила ее Оксана.
– Ах, ну да, ну да! – спохватилась Даша и ушла, не попрощавшись.
Она действительно соскучилась по городу – так, как скучают только непостоянные творческие особы с нервными расстройствами. Пять минут назад она любила одно – взахлеб, жадно, и вдруг – пресыщение!
Городскую квартиру проветрят, впустив воздух с Садового кольца, который всегда пахнет так, словно неподалеку горят торфяники, уничтожат пыль, освежат полы, и ее любимое гнездышко, предназначенное только для нее, с видом на магистраль, с огнями, со скоростью несущихся под окнами машин, с аппетитными вывесками ресторанов, откроет перед ней двери активной городской жизни.
Сентябрь. Она любит этот месяц. Все возвращаются с каникул – загорелые, улыбающиеся, у всех в голове еще летние приключения, романы, и работать неохота, но город зовет – и тысячи отпускников летят на его зов.
Даша стояла у окна – протянула руку и погладила деревянную раму, словно благодаря дом за верную службу.
