— Какими индейцами? — удивился Август, не сообразив, о ком идет речь. Щеки Калла ввалились, как будто он не ел несколько дней, хотя он жевал, задавая вопрос.
— Теми, что стреляли в тебя, — пояснил Калл.
— Ох, нет, Вудроу, — проговорил Август. — Мы уже достаточно перебили местного населения. Они нас сюда не звали, сам знаешь. У нас нет права мстить. Только начни, и я испорчу тебе аппетит.
— У меня его и так нет, — заметил Калл.
— Слушай, а я сунул в фургон ту вывеску, что написал в Лоунсам Дав и которая так расстроила Дитца? — спросил Август.
— И меня тоже, — сознался Калл. — Своеобразная вывеска. Да, она в фургоне.
— Я считаю ее своим шедевром. Это — и то, что я не давал тебе так долго совсем испортиться. Возьми с собой вывеску и водрузи ее на моей могиле.
— Ты записки женщинам написал или нет? — спросил Калл. — Я ведь не буду знать, что им сказать.
— Черт, совсем забыл, а ведь они — две мои самые любимые женщины. Дай мне бумагу.
Доктор принес бумагу, чтобы Август написал завещание. Август немного приподнялся и медленно написал две записки.
— Опасно писать одновременно двум разным женщинам, — проговорил он. — Особенно если так гудит в голове. Я могу не слишком четко изложить свои мысли, как хотелось бы.
Но он продолжал писать. Потом Калл увидел, как рука его упала, и подумал, что он умер. Но нет, просто Гас был слишком слаб и не смог свернуть вторую записку. Это сделал за него Калл.
— Вудроу, устрой вечеринку, — велел Август.
— Что? — спросил Калл. Август смотрел в окно.
— Погляди-ка на Монтану. Прекрасная и свежая, но мы пришли, и скоро все пропадет, как мои ноги.
Он снова повернул голову к Каллу.
— Чуть не забыл, — добавил он. — Отдай мое седло Пи. Я его седло изрезал, когда ладил костыль. Не хочу, чтоб он плохо обо мне думал.
— Так он и не думает, Гас, — заверил Калл.
Но Август уже закрыл глаза. Он увидел туман, сначала красный, но потом серебристый, какие бывают по утрам в долинах Теннесси.
Калл сидел у кровати, надеясь, что Гас снова откроет глаза. Он слышал, как дышит умирающий. Село солнце, и Калл вернулся на стул, прислушиваясь к прерывистому дыханию своего друга. Он старался не заснуть, но слишком устал. Немного погодя вошел доктор с лампой. Калл заметил, как с простыни на пол капает кровь.
— Вся постель в крови, а ваш друг умер, — сказал доктор.
Калла мучило, что он задремал. Он заметил, что одна из записок, которые Гас написал женщинам, все еще лежит на кровати. На ней была кровь, но не очень много. Калл осторожно вытер ее об штанину, перед тем как спуститься вниз.
97
Когда Калл сообщил доктору Мобли, что Гас пожелал быть похороненным в Техасе, маленький доктор лишь улыбнулся.
— У всех свои причуды, — сказал он. — Ваш друг был сумасшедшим пациентом. Полагаю, выживи он, мы обязательно бы поссорились.
— Могу себе представить, — заметил Калл. — Но я собираюсь выполнить его волю.
— Я обложу его древесным углем и солью, — пообещал доктор. — Понадобится пара бочек. К счастью, тут неподалеку есть соль.
— Возможно, мне придется оставить его на всю зиму, — предупредил Калл. — Не подскажете, где бы я мог его хранить?
— Мой сарай для упряжи вполне подойдет, — предложил доктор. — Он хорошо продувается, а ему чем прохладнее, тем лучше. Вы его вторую ногу хотите по лучить?
— А где она? — спросил удивленный Калл.
— У меня, — ответил врач. — Он был таким привередливым, что вполне мог заставить меня пришить ее обратно. Она уже полуразложилась.
Калл вышел и направился по пустой улице к платной конюшне. Доктор предложил ему отдохнуть и пообещал сам позаботиться о гробовщике.
Когда он вошел в конюшню, Чертова Сука подняла голову. Он почувствовал желание оседлать ее и по ехать вон из города, но усталость взяла свое, Калл бросил на солому одеяло и лег. Но заснуть не мог. Он жалел, что не приложил достаточно усилий, чтобы спасти Гаса. Ему следовало сразу разоружить его и дать врачу возможность ампутировать вторую ногу. Разумеется, Гас мог его пристрелить, но теперь ему казалось, что он должен был рискнуть.
Вроде он закрыл глаза всего на минуту, но, когда открыл их, конюшню заливало солнце. Калл не ждал ничего от нового дня. Все, о чем он ни вспоминал, было серией ошибок, ошибок и смертей. Все его старые друзья-рейнджеры умерли, один Пи Ай остался. Джейк лежал в могиле в Канзасе, Дитц — на берегу Паудер, и теперь Гас — здесь, в Монтане.
Конюшня принадлежала старику, которого звали Джилл. У него был ревматизм, рыжая борода и бельмо на одном глазу, он с трудом передвигался, прихрамывая. Он вошел в конюшню вскоре после того, как Калл проснулся.
— Догадываюсь, что вам потребуется гроб, — проговорил старик. — Обратитесь к Джо Вейтенхеймеру, он сделает вам гроб что надо.
— Мне нужен крепкий, — предупредил Калл.
— Я в курсе, — заверил старик. — В городе сегодня утром ни о чем другом и не говорят, все о мужике, который захотел, чтобы его тащили в Техас и только там засунули в землю.
— Он считал Техас своим домом, — пояснил Калл, считая ненужным вдаваться в подробности насчет пикников.
— Я так считаю, а почему бы и нет, если есть кто-то, кто за это возьмется, — сказал Джилл. — Дай мне волю, я бы хотел, чтобы меня похоронили в Джорджии, только никто меня туда не повезет. Так что лежать мне здесь, в этой холодине, — добавил он. — Не люблю я весь этот холод. Конечно, как говорится, уж коль скоро помер, плевать тебе на температуру, но кто точно знает, что это правда?
— Я не знаю, — произнес Калл.
— Люди просто имеют свою точку зрения, вот и все, — проворчал старик. — Вот если бы кто-нибудь побывал там, а потом вернулся, к его бы мнению я прислушался.
Старик подсыпал Чертовой Суке сена. Пока он стоял и смотрел, как она ест, кобыла по-змеиному вытянула голову и попыталась укусить его, так что старику пришлось спешно ретироваться, и он едва не споткнулся о свои же собственные вилы.
— Черт, уж благодарной ее не назовешь, — возмутился он. — Как змея выпад сделала, а ведь я ее только что накормил. Типичная баба. Моя жена так же поступала сотни раз. Похоронил ее в Миссури, там гораздо теплее.
Калл нашел плотника и заказал гроб. Затем он одолжил фургон с упряжкой и большую совковую лопату у пьяного продавца хозяйственного магазина. Ему уже стало казаться, что жители Милс-Сити пьют с утра до поздней ночи. К заходу солнца половина города была пьяна в стельку.
— Соль найдете милях в шести к северу, — пояснил пьяный из хозяйственного магазина. — Отыщете по следам зверья.
И верно, у соляного языка Калл увидел двух антилоп, а также приметил следы бизонов и лосей. Он здорово вспотел, нагребая соль в фургон.
Когда он вернулся в город, похоронных дел мастер уже закончил с Гасом. Это был длинный мужчина,
