используют для сна.
– Андрей…
– Пожалуйста! А то сюрприз не получится! – молил Панов.
– Но что мне делать? Сидеть всю дорогу с этой… штукой? – сопротивлялась Маша.
– Поспи. Ты же устала с дороги, – уговаривал Андрей.
К счастью, Маша согласилась раньше, чем заметила, куда они едут.
Андрей осторожно вывел ее из машины, посадил в лифт, открыл дверь…
– Та-да-да-дам! – провозгласил он. – Снимай!
– Это же моя квартира… – пробормотала Маша и провела рукой по стене оттенка «электра». – А где мои стены? Что все это значит?
– Ну, я сделал ремонт. И ты теперь можешь здесь жить.
– Жить? Здесь? – эхом отозвалась Маша. – В каком смысле?
Андрей уставился на нее.
– Маша, прости, я не понимаю, что ты хочешь сказать. Это твоя квартира. Ты же хотела жить отдельно от матери?
Глаза девушки наполнились слезами. Она посоображала немного и все-таки расплакалась.
– Маша! – воскликнул Андрей. – Что с тобой?
– Я не хочу здесь жить! Я хочу жить с тобой!
Андрей усадил ее на кушетку, принес воды, поставил чайник… Но Маша все не унималась.
– Ну ты посмотри – у тебя чудесная квартира…
– Ты меня бросаешь? – простонала она. – За что?
– О чем ты говоришь? – расстроился Андрей.
– Ты хочешь от меня избавиться?!
– Маша! – Он тряс ее за плечи. – Приди в себя! Стой! Я сейчас вернусь! – И он бросился к двери.
– Не уходи! – вопила вслед Маша.
– Да я буду через минуту!
Он вернулся с бутылкой коньяка. Маша лежала лицом в подушку.
– На, возьми! – Он всучил ей стакан.
– Фу! – поморщилась она.
– Пей! Я сказал, пей! – прикрикнул Андрей.
Маша с трудом проглотила четверть бутылки.
– Легче? – поинтересовался он.
Она покачала головой.
– Слушай меня внимательно, – сказал Андрей. – Я тебя не бросаю. Я останусь с тобой. Мы будем дружить, созваниваться, я хочу тебе помочь. Но мы ведь говорили, что ты будешь жить здесь, у себя…
– Мне незачем больше жить… – прошептала Маша и залпом допила коньяк.
– Что ты хочешь этим сказать? – возмутился Андрей.
– Я… не могу… одна… – Маша говорила, а слезы капали.
– Ты взрослая. Ты должна быть одна, – убеждал Андрей.
– Лучше бы я осталась с мамой! – Маша в который раз зашлась в рыданиях.
– Девочка моя… – Андрей взял ее холодную руку. – Ты же не думала, что я просто сменил твою маму? И что теперь я буду управлять твоей жизнью?
Он испугался. А Маша, словно почувствовав это, отомстила:
– Думала! Да, думала! Ты отнял у меня все!
У Андрея закружилась голова. Что за черт?!
– Маша, ну, давай рассуждать логически. Что с тобой случится, если ты поживешь одна?
– Все! Все случится! – Это уже была истерика. – Почему я должна делать то, что не хочу?! Давай, вали отсюда! А я пойду и повешусь!
Андрея тошнило.
– Я умру через два месяца! – заорал он. – И что ты будешь тогда делать?!
– Ты не умрешь, – Маша потрясла головой.
– Умру! Я смертельно болен! Ясно тебе?!
Маша оторопела.
– Не может быть…
– Может, дорогая моя, может!
– Я буду о тебе заботиться, – пообещала она.
– Обо мне не нужно заботиться! Это о тебе нужно!
И опять слезы.
– Бедный мой…
– Маш, руки убери! – рявкнул Андрей. – Чего ты хочешь? Жить здесь со мной? Хочешь, чтобы я забрал тебя к себе? Только учти – я теперь живу на Ярославке, на заводе.
– Мне все равно… – всхлипывала она.
– Тогда собирай вещи.
Он перевез Машу на завод, где та безуспешно делала вид, что ей все нравится.
– А что с твоей квартирой? – спросила она.
– Я ее продал. Да, Маш, я завтра уеду. На неделю, наверное.
Она будто окаменела.
– Мне жить осталось полтора месяца! Я хочу сделать то, что поможет облегчить боль! Ты понимаешь это, или мне надо все время вытирать твои сопли?!
Честное слово, он был готов сам убить Машу!
Но она села рядом с ним на матрас и взяла его за руку.
– Спасибо, что не оставил меня там. Куда поедешь?
– Махну на мотоцикле в Крым. Лучше бы по Европе, но у меня шенген закончился.
– Я буду тебя ждать, – прислонилась к нему Маша.
– Я хочу сегодня напиться, – сообщил он.
– Конечно. – И она погладила его по голове.
Обыкновенно Андрей не выносил, когда его гладят по голове – то есть портят укладку, но последний раз он мыл голову, кажется, три дня назад, так что сейчас отнесся к таким ласкам благосклонно. Выяснилось, это даже приятно.
– Ты устраивайся, а я за водкой. Не жди меня рано.
На обратном пути он, кажется, упал с летницы. Поскользнулся. Дверь не открывалась, поэтому он ее выбил. На кровати сидела, вытаращив глаза, перепуганная Маша.
– Андрей…
– Иди сюда! – Он сбросил одеяло, схватил ее за ноги и притянул к себе.
– Что ты делаешь? – она даже не сопротивлялась.
– Живу с тобой. Забочусь о тебе. Хочу секса, – бубнил Андрей, снимая с нее трусы.
– Но я, кажется, не хочу… – пропищала девушка.
– Меня не волнует. Это взрослая жизнь, детка.
Это был грубый секс. Ничего личного – только злая животная похоть. После чего Андрей сразу же заснул (а возможно, и во время), а когда открыл глаза, Маши уже не было. Вещи, впрочем, остались.
Похмелье было грандиозное. Два часа ушло на то, чтобы набраться сил и встать с кровати. Еще часа три Андрей старался не отходить далеко от унитаза, вокруг которого кто-то (наверное, Маша) соорудил из коробок подобие ширмы. В ширму, Андрей, впрочем, врезался и всю ее разрушил.
Часам к семи ему стало легче, а после душа Панов оправился. Пообедав в баре, Андрей собрал вещи, сел на мотоцикл и отправился последний раз увидеть море.
На второй план отошли мысли о сервисе, об уровне отеля, о качестве местной кухни. Он никогда не любил Черное море и с большим удовольствием окунулся бы в Эгейское или Средиземное, но это было бы неинтересно – сесть в самолет, нанять такси…
Он летел на своей девочке, на «Ямахе», и ветер кричал ему в лицо, и впереди его ждали остановки,
