Дверь за Бонди и Добешем уже закрылась.
– Ты его знаешь?
Бубеничек ухмыльнулся.
– Самого-то не очень. Скорее его жену, Богунку.
– Где он ее отыскал?
– Она встречалась с…
Бубеничек закашлялся, а потом устремил невинный взгляд куда-то мне за плечо.
– Ну, конечно, еще и ты будешь щадить мои чувства, чтобы я наконец расплакался, – сказал я.
– Встречалась с Колдой, – степенно докончил вышибала, не меняя направления своего взгляда.
– Ах, вот оно что!
Тут совершенно нечему удивляться. Чему, в самом деле? Шеф «Подружки» отбил подружку у Богоуша. А Богоушек в свою очередь у меня. Все в порядке вещей. Больше я об этом не думал. Значит, Богоушек Колда. Злодей Яго. Может быть, Зузана сказала ему, что все еще любит меня. Может быть. Кто знает?
– Что ты говоришь?
– Что эта Богуна. порядочная стерва.
– Гм.
– Так ты идешь? – осторожно поинтересовался Бубеничек. – Я бы тут закрыл…
– Пошли.
Когда я вернулся в бар, то сразу обратил внимание на слегка повышенную температуру царившего в обществе веселья. Разговоры, смех, включенный на полную мощность магнитофон – пани Махачкова так и сияла. Компания крепыша и побитой девицы растворилась в толчее вокруг Пилата. Только супруги Славиковы и Том держались несколько в стороне.
– Где ты пропадал?
– Два кофе, – щелкнул пальцами начальник Тома.
Я злорадно отметил, что пани Махачкова не услышала заказа.
– Мы уж думали, что вы о нас забыли, – пропела Богунка, стерва, по словам Бубеничека. А вышибала, конечно, знал толк в таких вещах. Супруг Славик сосредоточенно вертел левую запонку и одновременно каким-то завороженным взглядом смотрел на барменшу.
– У меня был разговор с ребятами, с Добешем, – объяснил я Тому.
Том удивленно поднял брови.
– Надеюсь, ты не собираешься играть у него?
– Нет, – улыбнулся я, – не собираюсь.
Гертнер должен был понимать не хуже меня, что подобный мезальянс невозможен, даже если бы я очень захотел. Опять-таки, высшая лига – областная команда. У Добеша теперь играли только первоклассные музыканты.
– Гм, – буркнул Том и больше уже не расспрашивал. Видимо, до него дошло, о чем мы могли беседовать с Добешем. И он не хотел быть бестактным и бередить мою рану – во всяком случае, такая у него была мина. По меньшей мере у пятого за сегодняшний вечер, подсчитал я, включив в список и пани Махачкову. Одна лишь жена Томова шефа, главного редактора «Подружки», похоже, не входила в их число. Как бы то ни было, только Богунка Славикова, эта стерва, вдруг ни с того ни с сего выпалила:
– А уже известно, пан Бичовский, кто убил Зузанку?
Славик оставил в покое манжету и укоризненно сказал:
– Ну что ты, Бодя…
Я пожал плечами, а шеф Тома спросил:
– Ведь вы были ее другом, да?
Я кивнул.
– Выпьешь с нами? – предложил Том.
Пока меня не было, кто-то опорожнил мою рюмку. Пани Махачкова принесла мне джин с тоником.
– Плачу я, – сказал Славик.
– Мы будем об этом писать? – спросил Гертнер у шефа.
У меня складывалось впечатление, что они большие друзья. С чем я Тома мог только поздравить. Дружба с начальством никогда не повредит.
– Нет, – сказал Славик, – бог его знает, чем это обернется.
– Вас тоже подозревают, правда, пан Бичовский? – не унималась Богунка, и Славик послал мне извиняющийся взгляд.
– Нет, не подозревают, – произнес я медленно, – теперь уже нет.
– А я думала – да.
