моя рука лежала на ее плечах, но, когда эта рука попыталась соскользнуть на талию, Яна меня оттолкнула.
С одной стороны, я был раздражен, с другой – не понимал, чего эта девица добивается.
– Так ты танцуешь?
– Ну конечно, – сказал я.
– Тогда я врублю Джеймса Ласта? – Она вопросительно обернулась ко мне.
– Но это же совершенно тупая музыка, – устало возразил я. – Она тебе нравится?
Записей у меня и впрямь было много. Кассета с Ластом оказалась среди них только потому, что я переводил для Пилата два его текста.
– Но под нее хорошо танцевать.
– А ты действительно хочешь танцевать? – удивился я. – Здесь?
Моя однокомнатная квартирка подходила для чего угодно, но все-таки до танцзала ей было далеко.
– А ты нет? – Яна разочарованно вложила кассету и включила магнитофон.
Когда мы вышли из такси, она спросила только:
– Вот, значит, где ты живешь?
– Да, – ответил я, – микрорайон Петршины, дом гостиничного типа, и мы должны вести себя тихо. Дом панельный, а у меня кошмарные соседи.
Я вспомнил об инженере Визнере.
– Над чем ты смеешься? – спросила в лифте Яна.
– Ты меня, наверное, не поймешь, – сказал я. – Просто иногда человеку может очень пригодиться то, что у него любопытные и вредные соседи.
– Уже десять, – посмотрел я на часы, – во сколько ты должна быть дома?
– Не бери в голову.
– Ты же мне рассказывала, какая ты примерная дочь.
Лифт остановился на моем девятом этаже. К сожалению (на случай, если бы мне на этот вечер тоже понадобилось алиби), мы никого не встретили.
– Как у тебя противно! – провозгласила решительно Яна, едва я зажег свет.
– Это же почти общежитие, пойми, – сказал я.
– Все равно противно, – настаивала она. – А что мы будем пить?
С воскресенья я пополнил запасы в холодильнике.
– Розового нет, но, может, ты выпьешь красного?
– Гм. – Она опять приняла крайне глубокомысленный вид. – Я бы выпила виски.
Тем не менее для начала она решила потанцевать.
– Сделай тише, – попросил я.
Под белой шубкой на Яне был брючный твидовый костюм, а под жакетом – облегающий жилет; шею охватывал металлический обруч.
– Ну, иди же, – сказала она и протянула ко мне руки.
Безо всякого энтузиазма я поднялся с кресла и обнял веснушчатого распорядителя бала.
– Яна…
– Не прижимайся ко мне, – нахмурилась она, – это глупая музыка, я поставлю что-нибудь быстрое…
Она выскользнула из моих объятий и стала возиться с магнитофоном. Ко мне подбиралась усталость, которую усугубляла активность этой девицы.
– У тебя такой вид, будто ты хочешь спать… И ты зевнул, – обиделась она.
– Ну и что? – буркнул я. – Может, я действительно устал, и, может, есть целая куча причин, чтобы…
Это была быстрая мелодичная музыка, и мы не касались друг друга.
– Может быть, – сказала Яна. – В твоем почтовом ящике что-то лежит, если это тебя интересует.
– Ты вычислила мой почтовый ящик? – искренне удивился я.
– Пока ты искал ключ от лифта, – пожала Яна плечами, – я на него взглянула.
– А вдруг там что-то страшно важное? – нахмурился я.
– Так иди посмотри.
– А когда тебе надо домой? – намекнул я и вновь откровенно зевнул.
– Не сейчас, – сказала Яна, – так что не волнуйся и иди. Я подожду.
Я пошел. И опять ни на лестнице, ни внизу в вестибюле никого не встретил. Теперь я уже обращал
