Мне уже давно стало ясно, почему эта девушка столько про меня знает.
– Ну конечно, – грустно произнесла Яна, – выходит, нам с тобой больше не о чем разговаривать…
В этом вопросе прозвучал не только упрек, но и печаль.
– Ты, наверное, удивишься, – усмехнулся я, – но нам с тобой еще очень даже есть о чем поговорить.
– Серьезно?
– Серьезно, – ответил я.
– А когда? – нетерпеливо спросила Яна. – Я сейчас еду на факультет…
– В четыре… в четыре ты уже освободишься?
– Да, – сказала Яна, – в четыре освобожусь.
– Значит, «У Голема», хорошо?
– Договорились.
В трамвае, идущем к центру, на меня наткнулся Брандейс, наш банджист.
– Привет, Честик!
– Привет, – отозвался я, – что происходит, скажи на милость, что это за исторический рубеж?
Наш ансамбль никогда еще не играл на радио.
– Это все Камил, – таинственно объяснил Брандейс. – он договорился с Пилатом. Что мы сыграем несколько народных песен.
– Народных? – ужаснулся я.
– Да, – сказал Брандейс. – Тех, которые Камил аранжировал, – добавил он, видя мое выражение лица.
В рамках фолк и кантри Камил аранжировал «Гельпу» и «Залужицкое поле». Я сжимал футляр со скрипкой, и во мне крепло ощущение, что бояться нечего. Но неужели Пилат? – покрутил я головой. Мы вышли у радиоцентра и поспешили внутрь. Было почти десять. И весь оркестр в сборе. Камил с очень важным видом переходил от одного к другому.
– Не психуйте, ребятки, с нами будет петь Пилат, и если… – размечтался он, – если мы сами себе не подгадим, – вернулся он на землю, – то из этого можно сделать настоящий шлягер.
– Из чего? – спросил барабанщик Маца.
– Из «Гельпы» и «Залужицкого поля», – сообщил Камил, – ну неужто не справимся? – гордо прибавил он, стремясь подбодрить своих поденщиков.
– Наверное, – пробурчал Маца, – я просто о том, что мы это с Пилатом никогда не репетировали.
– У нас есть время до часу, – торжествующе объявил Камил, – а мы-то с вами уже сыграны.
Милонь примчался в пол-одиннадцатого. Единственный, кого, кроме Камила, он почтил своим вниманием, был я.
– Ну что?
– Ничего, – сказал я. – Отыграем, а потом поговорим.
Маэстро кивнул.
В четверть первого два наших опуса были готовы. Милонь отвел меня в сторонку:
– Пошли пожрем вместе, я плачу, ладно?
– Ладно, – согласился я, – хочешь – плати.
Покачиваясь от усталости, мы выбрались из здания.
– Пойдем в «Палас»? – предложил Милонь.
Это было недалеко от радио. Около четверти часа ходьбы. И всю дорогу до Панской улицы мы молчали.
– Что ты будешь? Выбирай, – подал мне Милонь меню.
Я быстро его проглядел.
– Почки, – сказал я.
Долго ждать нам не пришлось… Мы подняли глаза от тарелок:
– Знаешь, что я хотел у тебя спросить?
Пилат как раз заглатывал почку:
– Надеюсь, то же самое, что и я у тебя.
– Не уверен, – сказал я. – Мне интересно, что ты делал вечером в прошлую субботу.
– Так вот что тебя занимает?! – рассмеялся Милонь. – Слушай, Честмир, брось эти глупости и поинтересуйся-ка лучше, кто у Добеша невеста. А больше не прибавлю ни слова, потому что я не сплетник какой-нибудь, – добропорядочно заявил Милонь Пилат.
