– Жаль, Честмир, – Томаш опирался о широкий стол, заваленный тряпьем, – я тебя в общем-то… можно сказать… любил.
В его руке блеснули ножницы. Длинные портновские ножницы, которые он ощупью отыскал на столе.
– Не сходи с ума, – сказал я, – здесь полно милиции. Это бессмысленно, Томаш!
– Я не верю тебе, ты просто боишься, – шептал Гертнер, – вы все меня всегда боялись. Боялись, что я как-нибудь отплачу вам, что я вам покажу! Мне все равно пришлось бы убить тебя, слышишь, Честмир?
– Но на этот раз тебе уже не выкрутиться. – Я отступил к стене.
– Как бы не так, эти ножницы найдут в машине Добеша.
– Голова у тебя работает. – Я почувствовал, как у меня пересыхает в горле. – С алиби ты тоже ловко придумал. Этот телефонный разговор с Зузаной. Уточнение времени убийства. Но я-то знаю, как все было. Ты убил Зузану и поехал в «Ротонду». И попросил Бубеничека найти такси. Побыстрее. А потом, когда Бубеничек спускался по лестнице, ты сжимал в руке телефонную трубку. И делал вид, что говоришь с Зузаной, которая уже была мертва. Бубеничек попался на удочку. Отличное алиби. Переносит время убийства на половину девятого. Но милиция-то наверняка уже обо всем знает.
– Правильно, – улыбался Томаш Гертнер, – так все и было. Но только ничего она не знает, а эти ножницы найдут в машине Добеша!
В ту же минуту дверь костюмерной распахнулась. Я стоял у стены. Гертнер оглянулся на дверь, и я ударил его.
41
– Бичовский, – спросонья я на ощупь отыскал трубку, – с кем говорю? А-а, – я зевнул, – я было подумал, товарищ капитан, что все уже кончилось.
– В общем да, – ответил Грешный, – а как вы спали, мой храбрый юноша?
– Не выспался, – ответил я, – но вы ведь хотите зайти ко мне, правда?
– Настоящий детектив, – порадовался за меня капитан, – значит, через пять минут.
Я повесил трубку и отправился в ванную. Шишка на виске за ночь приобрела фиолетовый оттенок. Я почистил зубы, а не слишком эстетичную шишку залепил пластырем. Под глазами у меня были круги.
– Здравствуйте.
Капитан крепко пожал мне руку. И у него под глазами тоже были круги.
– Как дела? – указал он на мой пластырь.
– Ничего, все могло кончиться намного хуже.
– Надо было меня слушаться, – сказал капитан.
– Верно, – покаянно отозвался я, – но что делать, если я такой дурак.
– Но вы его здорово отделали, – усмехнулся Грешный, – он выглядит куда хуже. Кстати, уже подписал протокол.
– Все равно, – я покрутил головой, – верится с трудом. И надо же мне было вести себя так по-идиотски! Ведь если бы не песня… А вы, вы-то знали?
– Окончательно я уверился во всем позавчера, когда был у вас, – кивнул капитан. – Когда узнал, что он попытался бросить подозрение на Добеша, да еще через вас. Поймите, я не мог рассказать вам всего. Мы проверяли, разумеется, в котором часу он в ту субботу появился в «Ротонде». Хотите кофе?
– Еще как, – ответил я.
– Сидите-сидите, – сказал капитан, – я тут уже немного ориентируюсь.
– Кстати, – вспомнил вдруг я, – как раз позавчера я отпирал дверь, а тут названивал телефон, и потом пришли вы. Это вы звонили?
Капитан покачал головой. Он стоял в дверях кухни с дымящимся кофе в руках.
– Скорее, он. Вы же уехали от него, пообещав, что немедленно все сообщите мне. Вот и хотел проверить.
– Какой сегодня день?
– Воскресенье.
– Гм, свадьба. – Я осторожно дотронулся до лба. – Меня все равно не пригласили.
– Меня тоже, – засмеялся капитан, – хотя и Добеш, и ваша бывшая жена должны мне быть благодарны.
– А мне нет?
– Ну конечно! – Капитан чокнулся со мной чашечкой кофе. – Конечно, вам тоже!
– Гора с горой не сходится, а человек с человеком встретится обязательно, – мудро изрек я.
– За ваше здоровье, – сказал капитан и отпил кофе.
Я вздрогнул, услышав телефонный звонок.
– Бичовский.
– Ты сказал, что лучше мне самой звонить, – раздалось на другом конце провода, и я как можно дальше отодвинул трубку от ушей капитана. Это была Яна.
