Банкир откинулся на спинку кресла, изобразив искреннее удивление:
– Ах, так вы уже слышали! Откуда? Откуда вы об этом узнали?
– У меня есть источники. Но, как вам известно, даже самые надежные источники иногда врут. Поэтому я и хотел бы услышать всю эту историю от вас.
Левый глаз Хардгрова слегка задергался, он сделал еще глоток великолепного виски.
– Ну так вот, – сказал он голосом, выдавшим его волнение, – после того, как я в тот вечер пришел домой…
Через некоторое время Макс уже не мог смотреть на него и закрыл глаза, откинув голову на высокую кожаную спинку кресла. Из всех отвратительных подонков, какие встречались ему в жизни, этому типу никто и в подметки не годился. Наконец он закончил свой рассказ, и Макс разлепил веки.
– Ах ты, дерьмо собачье! Подлый, грязный, лицемерный мерзавец!
Это оскорбление, произнесенное тихим, угрожающим голосом, казалось, перерезало какой-то жизненно важный сосуд в мозгу Хардгрова. Его челюсть отвисла, и левый глаз снова задергался от нервного тика.
– Что?
– Кто вы такой, черт побери? – спросил Максимилиан, медленно поднимаясь из-за стола. – По какой такой извращенной своей прихоти вы разрушили хорошей, умной женщине всю жизнь?
– Макс, я же сказал… я…
– А вам не приходило в голову, что, может быть, я заслужил то, что получил в тот вечер? Что это я был груб и кругом не прав, а не миссис Маерсон?
– Макс, пожалуйста, я только хотел, чтобы вы получили театр.
– Нет, вы только хотели получить мои деньги! И только ради них вы провернули это грязное дельце.
Лицо Хардгрова приобрело оттенок сухой штукатурки.
– Макс, если бы вы только…
– Что? Если бы принял ваши извинения? Если бы примирился с тем злом, что вы причинили энергичной талантливой женщине?
Хардгров так крепко вцепился в подлокотники кресла, что костяшки его пальцев побелели. Макс взял со стола папку и постучал по ней.
– Кое-что вы еще можете сделать.
Искра надежды мелькнула в глазах Хардгрова.
– Я сделаю все! Все, что вы скажете!
Макс швырнул папку на стол.
– Мой адвокат подготовил предварительный контракт. Здесь указана цена, которую предлагает вам «Прэгер инвестмент» за ваши шестьдесят пять процентов акций «Карлейль-банка», – очень хорошая цена, как вы убедитесь, учитывая, что ценные бумаги банка упали на одиннадцать процентов за последние три месяца. Поручите своему адвокату связаться с Джадом Гринфилдом, чтобы быстро завершить передачу полномочий. К контракту прилагаются ваше заявление об отставке с поста мэра Хэддонфилда и заявление Гарри Галлиано об уходе с должности, инспектора.
Билл съежился в кресле. Макс проигнорировал слабый стон, вырвавшийся из его груди, и уверенно продолжал:
– Я хочу, чтобы вы оба подписали эти документы и представили их на следующем заседании городского совета. Да, и вы никогда не будете ни претендовать на государственную должность, ни занимать ее. И если я хоть когда-нибудь услышу, что вы снова на государственном посту, то, будьте спокойны, – уж я позабочусь о том, чтобы все узнали, какой вы проходимец.
У Хардгрова был такой вид, будто он только что увидел смерть, поманившую его своей костлявой рукой. Лицо покрылось испариной, а глаза лихорадочно посматривали то на Макса, то на папку. Дрожащие губы задвигались.
– Что вы сказали? – спросил Макс.
– Неу… жели вы это… серьезно?
– Совершенно серьезно.
– Но не можете же вы требовать, чтобы я отказался от должности мэра? – Банкир провел рукой по мокрому от пота лбу. – Это все, что я умею. Это моя жизнь. Без этого я не…
Не сводя с него взгляда, миллионер поинтересовался:
– Без этого вы останетесь ни с чем?
– Да, – выдохнул мэр.
Голос Макса снова стал жестким:
– Ну и как, Хардгров? Каково чувствовать себя лишенным всего, чем дорожишь? И гадать, чем же теперь придется заняться? Удастся ли найти другую работу? Конечно, вы не останетесь без гроша, как миссис Маерсон. У вас будет доход от банка и от дома плюс ваши сбережения, хотя поговаривают, что в последнее время вы проматываете денежки.
– Нет! – закричал Хардгров, и все тело его напряглось, будто кто-то потянул за невидимую нить. – Я не сделаю этого, слышите! Я не подпишу эту проклятую бумагу! Я все буду отрицать! – Из горла его вырвался какой-то кудахтающий смех. – Вы не докажете ничего из того, что я здесь говорил. Кто вам поверит, Прэгер?
