– А… третий? – Он не мог больше выговорить ни слова, тем более произнести имя Карен.
– Этот снимок сделан участником спектакля. Он, наверное, получал удовольствие, подлавливая такие эпизоды.
– Кто дал тебе эти фотографии?
– Дал? – презрительно спросил Тони. – Ты спятил? Эти голые детки стоили мне недешево. Двести долларов, если быть точным. Я сказал владелице театра, что хочу сделать альбом на память своей сестре, которая уходит из шоу-бизнеса. Если бы она знала, зачем мне нужны эти фото на самом деле, то содрала бы с меня в десять раз больше.
Нейл прищурился и внимательно посмотрел на Тони.
– А зачем они на самом деле нужны тебе?
Тони сделал глоток мартини и, очень довольный, усмехнулся:
– Не мне, миленький. Тебе! Завтра, когда я сделаю копии с этих фотографий, ты пойдешь к нашей Саре Бернар и скажешь ей, что если она не согласится платить тебе приличное ежемесячное содержание, то ты пошлешь эти снимочки в газету.
– Ни за что! Ты, похоже, совсем потерял рассудок? Я не вымогатель.
– Как интересно! Кто бы мог подумать? А вот я уверен, что вымогатель в какой-то мере живет в каждом из нас. Ты просто еще неопытный. Тебе нужно немного потренироваться.
– Да ты не знаешь Карен. Она пошлет меня ко всем чертям. А может еще разозлиться и пригрозить, что сама выдаст меня прессе. И что тогда, мой умный друг?
– Ты лучше знаешь, как убедить ее: тебе на такой поворот наплевать. Да и не дойдет до этого дело, потому что твой компромат на нее намного сильнее ее компромата на тебя.
Нейл продолжал качать головой. Сама мысль о том, чтобы шантажировать Карен, вызывала тошноту.
– Даже если я приду с этими фотографиями, она ни за что не поверит, что я смогу отнести их в газету.
Тони сел рядом с Нейлом на диван.
– Поверит, не сомневайся! Ведь ты же артист, не так ли? Заставь ее поверить тебе.
Нейл видел, как любовник открыл маленькую серебряную коробочку на столе, взял оттуда сигарету с марихуаной, закурил и сделал несколько глубоких затяжек.
– Подумай, – продолжал Тони, закрыв глаза, когда дым наполнил его легкие. – Ты мог бы иметь достаточно денег, чтобы не работать больше ни одного дня в своей жизни, пока сам не захочешь. Ты бы имел возможность ждать, пока не появится роль, которой ты заслуживаешь, а не какая-то там второстепенная роль, от которой все отказались. Затем, когда твоя актриса станет знаменитостью, мы отхватим у нее жирный кусок и вручим ей фотографии вместе с негативами.
– Карен будет презирать меня.
– Она тебя уже презирает, дорогой друг. Так какая разница? – И протянул ему сигарету; в глазах у Тони появилось то сонное, призывное выражение, которому Нейл не мог противиться. – А с такими деньгами мы сможем позволить себе любые удовольствия.
Тони в первый раз намекнул о возможности их нового воссоединения надолго. После встречи на прошлой неделе этого было вполне достаточно, чтобы Нейл забыл все свои страхи и опасения.
На следующий день в два часа Нейл нанял автофургон и заехал в особняк на квартиру к Карен забрать свои вещи. Она нисколько не смягчилась и не изменила своего решения развестись. Тогда Нейл огласил свой хорошо отрепетированный ультиматум и вручил фотографии.
Карен стала белой, как льняная блузка на ней.
– Что это? Где ты взял? – Ее голос перешел на шепот.
– Это фотографии, – сказал Нейл. – И очень ценные фотографии. Как ты думаешь, сколько могут стоить такие снимки? – Он сделал вид, что рассматривает свои ногти. – Мне кажется, тысяча долларов в неделю.
После долгого, горячего обсуждения сегодняшней ночью он и Тони остановились именно на этой цифре. До Карен наконец дошел смысл происходящего.
– Ты, жалкий, отвратительный мерзавец! Ты меня шантажируешь? Как ты смеешь?
– Зачем такие слова? Я предпочитаю называть это дружеским убеждением, советом.
Ее глаза гневно сверкали, а голос дрожал от ненависти. Нейл и не подозревал, что она может быть такой разъяренной.
– Ты не ответила на мой вопрос. Эти фотографии стоят тысячи долларов?
– Нет! Не стоят! – Карен подошла к нему, воинственно размахивая фотографией, сделанной за кулисами. – Я ни в чем не замешана. Один из актеров однажды загнал меня в угол, когда я шла в гримерную, а я послала его к черту, вот и все.
– Вот это ты и расскажешь репортерам.
Повисло долгое, тяжелое молчание. Нейл слышал лишь ее тяжелое дыхание.
– Ах ты, подонок! – произнесла она наконец свистящим шепотом. – Но ведь в такую игру можно играть и вдвоем. Как ты будешь себя чувствовать, если я пойду к репортерам и доложу им все о тебе? Расскажу, какой ты выродок?
Он вздрогнул: ее слова попали в самое больное место, но сейчас Карен имела все основания ответить ударом на удар.
