В открытые окна большой, выдержанной в деревенском стиле кухни врывался приятный июльский ветерок, принося из сада пьянящий аромат гибридных роз. Карен отчищала наждаком раздвижной стол, который купила на «блошином рынке» в Коннектикуте. Элизабет – в рваных джинсах, просторной лиловой футболке с обрезанными рукавами и расшнурованных спортивных туфлях – сидела на кухонном столе и наблюдала за матерью.
– Ты хотела о чем-то спросить меня, мама? – Она наклонила головку к плечу.
Карен поглубже вздохнула и решила броситься в омут головой.
– Да. Я хотела бы узнать, как ты смотришь на то, чтобы с осени пойти в школу-интернат?
Элизабет вдруг спрыгнула со стола и кинулась к ней с распростертыми объятиями.
– Ой, мамочка, я просто не верю! Это же чудесно!
Карен бросила на стол наждачную бумагу и придержала дочь за тоненькую талию, чтобы не оказаться вместе с ней на полу.
– Правда? Ты действительно хочешь в школу-интернат?
– Да! Да! Но только откуда ты об этом узнала?
– Узнала что?
– Что я просто у-ми-ра-ю, до того мне хочется учиться в Швейцарии!
– В Швейцарии? – Карен чуть не задохнулась от изумления. – О чем ты говоришь?
– Я говорю о школе «Ле Берже» в Монтре, туда осенью поступает Эрин. Это прекрасная школа, в ней полно детей разных знаменитостей. Двоюродная сестра Эрин в прошлом году ее окончила и сейчас поступила в Йельский университет. – Элизабет вдруг нахмурилась и отпрянула от матери. – А что ты имела в виду? – спросила она.
– Коннектикут, – неуверенно произнесла Карен.
– Коннектикут? Это та старая школа недалеко от Гринвича? А вокруг бетонная стена высотой двенадцать футов? Фу! Даже не думай! Они там воспитывают монахинь.
Карен подумала, что монахиню она в любой момент смогла бы без особых хлопот переделать в рок- звезду, но вслух сказала:
– Тебе не кажется, что Швейцария – это несколько далековато?
– Конечно, но давай рассуждать так: Рождество, потом Пасха, а там и летние каникулы. А телефон? Эрин обещала звонить своим родителям каждый день. – Она умоляюще заглянула в глаза Карен. – Мамочка, ну пожалуйста, скажи «да». Я всю неделю пытаюсь найти подходящий момент, чтобы попросить тебя, но ты последнее время такая угрюмая, и я никак не решусь.
– Угрюмая?
– Ну да. Это значит грустная, задумчивая, не-ком-му-ни-кабельная.
– Спасибо, я знаю, что это означает.
Положив подбородок на сложенные на столе руки, Карен задумчиво смотрела на дочь. Она ожидала протеста, криков, даже слез. А вместо этого Элизабет умоляет послать ее в Швейцарию. Как же так? Неужели она совершенно не знает собственного ребенка? Но Карен знала Элизабет достаточно хорошо, чтобы понять: коль скоро речь идет о школе-интернате, то для ее дочери она либо существует в Швейцарии, либо вообще не существует.
– Ну так что же ты ничего не рассказываешь мне об этой школе в Монтре? – спросила наконец Карен. – Как она там называется?
Одним броском Элизабет взлетела на кухонный диванчик, задев головой сверкающие кастрюли, висевшие на крючках.
– «Ле Берже»! По-французски это значит «Пастухи» или «Пастыри». Она расположена в очень красивой долине и окружена просто сказочными горами со снежными шапками наверху. Эрин говорит, там можно кататься на лыжах, играть в теннис и даже скакать верхом. О-о, а еще в школе есть потрясающая театральная студия!
– И там ставят пьесы?
– Постоянно! – Элизабет спрыгнула на пол и помчалась к телефону. – Кстати, у Эрин есть брошюра. Я попрошу ее на завтра. Эрин едет с отцом в Монтре на следующей неделе и может все рассказать нам, когда вернется. А потом и мы с тобой отправимся записываться в школу, как только ты закончишь сниматься в Париже. Мамочка, все великолепно, замечательно! – И закричала в трубку: – Эрин! Что я тебе скажу! Ни за что не угадаешь!
ГЛАВА 33
Карен и Элизабет сразу же влюбились в Париж. Даже погода, которая оказалась на редкость неудачной для августа, нисколько не испортила впечатления двум восторженным туристкам из Америки.
Любое малейшее «окно» в плотном расписании съемок Карен использовала для того, чтобы вместе с Элизабет полюбоваться достопримечательностями Парижа. Вместе они побывали в Лувре, под дождем прогулялись по садам Тюильри, посетили воскресную мессу в Нотр-Дам, с благоговением стояли несколько минут в сырой и темной камере, где провела последние дни Мария Антуанетта.
Петри, ездившая к друзьям в Эльзас, взяла на себя обязанности официального гида и показала Карен с Элизабет тот город, который знала и любила. Париж давно минувших дней с великолепной площадью Вогезов, с узкими извилистыми улочками и старинными зданиями, с чудесными парками. Втроем они побродили по улицам Монпарнаса, за полцены купили в малоизвестных бутиках изысканные наряды.
Отмахиваясь от таксистов, которые гоняли по городу как сумасшедшие, туристки научились, словно прирожденные парижанки, не только ездить на метро, но при этом не хуже французов пользоваться локтями.
