Третий дровосек. Вот и луна всходит. Поспешим.
Слева начинает светлеть.
Первый дровосек.
Вот луна, луна восходит,у нее большие листья. Второй дровосек.
У нее жасмин кровавый! Первый дровосек.
Ах, луна, в листве зеленойкак ты все же одинока! Второй дровосек.
Серебро – в лице невесты. Третий дровосек.
Ах, луна, не будь жестокой!Ты оставь любви густуютемноту ветвей склоненных. Первый дровосек.
Не смотри же так печальнои оставь любви густуютемноту ветвей склоненных! Уходят. Слева, там, где свет, появляется Луна в виде молодого дровосека с бледным лицом.
Сцена озаряется ярким голубым светом
Луна.
Я – светлый лебедь на реке,я – око сумрачных соборов,на листьях мнимая заря,я – все, им никуда не скрыться.Кто там в кустах? Кто там вздыхаетсредь диких зарослей долины?Луна забросила свой нож,и он повис во мгле туманной.Он соглядатай верный мой,он хочет скорбью стать кровавой.О, дайте мне войти! Я зябнуна стенах и на хрупких стеклах!Откройте кровли и сердца мне,где я могла б теперь согреться!О, как мне холодно! Мой пепел,подобный сонному металлу,свой ищет пламенный венецна высях тор, средь спящих улиц.Увы, мой белый луч ложитсяна плечи яшмовые снега,и не находит он приютав воде озер, холодной, жесткой.Но этой ночью кровью злоймои опять зажгутся щеки,и кровью брызнут тростникина плащ широкий вихрей горных.Пускай не будет им ни тени,ни места, где б могли укрыться!О, я хочу проникнуть в сердцеи в нем согреться! Дайте сердце —пусть грудь ее оно покинети растечется по горам!О, дайте мне проникнуть в сердце,проникнуть в сердце… (Ветвям.)
Не хочуя тени. Пусть мои лучипроникнут всюду, пусть средь темныхстволов горит их свет и шумомнаполнит лунным эту тьму,пусть этой ночью алой кровьюопять мои пылают щеки,пусть кровью брызнут тростникина плащ широкий вихрей горных.Кто скрылся там? Вам говорю я:уйдите! Нет, им здесь не скрыться!Заставлю я пылать конявсей лихорадкою алмазов. Луна исчезает за деревьями, и сцена снова погружается в мрак. Входит Нищенка, закутанная в легкую ткань темно-зеленого цвета. Она босая. Лица ее почти не видно из-за складок ткани.
Нищенка.
Вот Луна уходит, а они все ближе.Здесь предел дороги. Шум реки бегущейс темным шумом рощи заглушат мгновенновопль тоски предсмертной. Я бродить устала.Пусть сундук откроют. Нити белой пряжина полу холодном одинокой спальниждут тела их. Вижу, вижу, как на шеерана вдруг открылась. О, пускай же птицына ветвях притихнут, соберет пусть стоныветер перелетный и промчится с ниминад покровом мрачным рощ оледенелых,пусть он похоронит их во льну кудрявом. (Нетерпеливо.)
Но где ж Луна, но где ж Луна? Появляется Луна. Снова яркий голубой свет.
Луна. Они уже близко. Те едут но дороге, а он – берегом реки. Пойду освещу камни. Что тебе надо?
Нищенка. Ничего.
Луна. Воздух все тверже и острей: точно нож с двумя лезвиями.
Нищенка. Освети жилет и оттени пуговицы, а там уж ножи найдут себе путь.
Луна.
О, пусть они подольше умирают,чтоб кровь свой тонкий, нежный свистмне в пальцы белые вложила!О, погляди: вон там, среди долин,что пеплом я посыпала, возникложеланье поскорей увидетьпоток горячей этой крови… Нищенка. Не дадим им перейти ручей. Тише!
Луна. Идут! (Уходит.)
На сцене темно.
Нищенка. Скорей! Больше света! Слышишь? Они не должны ускользнуть.
Входят Жених и Первый юноша. Нищенка садится и закрывается плащом.
Жених. Сюда!
Первый юноша. Ты их не найдешь.
Жених (твердо). Нет, найду!
Первый юноша. Должно быть, свернули на другую тропинку.
Жених. Нет. Я только что слышал стук копыт.
Первый юноша. Может, это другой конь?
Жених (взволнованно). Слушай. Во всем мире есть только один конь, и это его. Ты понял? Идешь со мной – иди без разбора.
Первый юноша. Я хотел…
