ноги. Часовой успокоился.
Послышались проворные приближающиеся шаги. Франческа шла навстречу, приглаживала мокрые волосы, казалась освеженной и приободрившейся.
- О чем это вы секретничали с Эмили? - полюбопытствовала она по дороге в Богадельню.
- О Патнэмах и семейной их неурядице. Эмили предложила вразумить ребят, а я отсоветовал.
- Сэм, - неожиданно молвила доктор Диллман, - пожалуйста, не вздумай... То есть, хочу сказать, ватага безоружных и малосильных просто не сможет вырваться на волю. Вас перебьют, и тем закончится! Ведь не столь уж и плохо здесь, признай! Рамиро... Рамиро ненавидит тебя. И ждет малейшего повода, чтобы казнить примерной смертью, проучить остальных. Только и стережет, караулит, надеется, что сделаешь неверный шаг - извини за избитую фразу. Не дозволяй себя втягивать в безнадежную авантюру. Мы не спим вместе, но это еще не значит, будто я... Ты мне очень, очень понравился, и не хочу...
'Неужто, - подумал я, - она искренне допускает, что нас выпустят живыми и невредимыми, обретя вожделенный миллион долларов? Пожалуй, да; Франческе просто необходимо было цепляться за спасительную психологическую соломинку после всего сотворенного доныне. Чересчур много подлостей успела совершить ради супруга. Надо было хоть как-то накормить и убаюкать вопившую благим матом совесть'.
Но слова ее недвусмысленно свидетельствовали: отыскалась дрянь, донесшая полковнику Санчесу о наших намерениях.
Со всевозможной убедительностью я возразил:
- Дорогая, мне прекрасно ведомо, каково спасаться в джунглях, не имея ни оружия, ни медикаментов, ни снаряжения. Однажды участвовал в милейшей операции на побережье, неподалеку отсюда. Мы имели все необходимое и продирались через окаянную сельву со скоростью пятьдесят ярдов в час. Отнюдь не собираюсь заниматься тем же, обладая лишь парой голых рук. Да и деньги, наверно, доставят уже скоро.
- Деньги, по слухам, прибыли, - сообщила Франческа, - но чикагский курьер возражает против указанного способа доставки и упрямится. Переговоры ведут, разумеется, в полной тайне, дабы власти ни о чем не пронюхали.
- Да, Раэль навряд ли запрыгал бы от восторга, узнав, что мятежники разбогатели на миллион. Ладно, пусть разбираются сами; только поскорее... Парня, кстати, звали Хорхе Сантосом, по прозвищу El Fuerte, и он числился эдаким Люпэ де Монтано прежних времен.
- Какого парня?
- Из-за которого учинили ту прибрежную операцию. Меня доставили на место, и я всадил в молодца крупнокалиберную пулю на расстоянии пятисот пятидесяти ярдов. Первым же выстрелом. Недурно получилось, извини за похвальбу. А потом началась обоюдная пальба, и сторонников новопреставленного El Fuerte убавилось раза в три...
- Зачем ты рассказываешь об этом?
- Напоминаю, голубушка, - ответил я с изрядной расстановкой, - где служу, кем служу, сколь давно и небезуспешно служу. Пытаюсь предотвратить вероятные ошибки некоей ученой дамы.
Покосившись на Франческу, я глубоко вздохнул:
- Ну-с, и как тебе нравится полковник?
- Уже начали судачить?
- Скажем, твои частые визиты в главный штаб не проходят незамеченными.
Франческа чуть побледнела.
- Неужто у людей не осталось иных дел? Только подглядывать за другими, да косточки втихомолку перемывать!.. Хочешь услыхать странную и неожиданную вещь?
- С удовольствием.
- Знаешь, со сколькими самцами совокуплялась на своем веку ненасытная развратница Франческа Диллман? Ровно с двумя. С собственным супругом. Арчи, да еще с весьма загадочным субъектом, которого наверняка зовут не Сэмом и не Фельтоном. Как тебя хоть нарекли родители?
- Мэттью, - ответил я. Дальнейшей нужды таиться теперь не отмечалось: дело близилось к развязке. - Мэтт Хелм, к вашим услугам. Раздался оклик по-испански:
- Сеньора Диллман! Полковник просит вас побыстрей прийти к нему, сеньора!
Вздрогнув, Франческа отозвалась:
- Digale al senor coronet que vengo enseguida![10]
- Si, senora. - Четко печатая шаг, солдат удалился.
- Диллман, - спросил я негромко, - ты хотя бы сама сознаешь, куда ломишься и что затеваешь?
После продолжительного безмолвия Франческа ответила усталым, бесцветным голосом:
- Сознаю. Теперь сознаю. Не гневайся, дорогой.
Минуту спустя я следил, как она удаляется: высокая, стройная, подтянутая; в ладно сидящих джинсах и кумачовой блузке...
А вечером задул долгожданный ветер.
Глава 17
Уже совсем смерклось, когда Франческа Диллман возвратилась в келью. Волосы ее казались не слишком аккуратно причесанными, блузка была заткнута за пояс отнюдь не тщательно, а взгляд почти ничего не выражал.
Женщина прошла вглубь маленькой пещеры, молча уселась на соломенный тюфяк, уткнулась лицом в ладони. Спустя несколько мгновений я понял: Франческа беззвучно рыдает. Но приблизившись и попытавшись утешить, получил внушительный толчок.
- Не прикасайся! - выдохнула Франческа. - Я замарана! Замарана, замарана, замарана!
- А ну-ка, тихо! - прикрикнул я. - Сопливым Патнэмам еще простительно, а взрослым людям негоже.
Сопливыми, Патнэмы, разумеется, не были, но гаркнул я весьма внушительно, и доктор Диллман понемногу присмирела. Метнула на меня смущенный, печальный взор, натянуто улыбнулась.
- Наверное, ты прав. А вдобавок, я ведь уже все равно спала с посторонним...
Я обнял Франческу за плечи, не встречая дальнейшего сопротивления. Жаль ее было, жаль по- настоящему - и себя тоже. Я прижался губами к высокому, прохладному лбу женщины. Вдохнул слабый запах мыла и шампуня, которыми она обильно пользовалась, пока плескалась в cenote.
- Удивления достойно, - произнес я.
- Что?
- Санчес казался человеком, всемерно блюдущим данное слово. Хотя бы из простого сортирного снобизма. И, пообещав, что женщины будут в полной безопасности...
- Но я и была... в безопасности. Он вовсе не вымогал... - Франческа сглотнула. - Все случилось по обоюдному согласию.
- Н-да, - процедил я, лихорадочно соображая, как быть.
- Ты должен понять... Я совершила необходимое... Ради Арчи, ради всех нас... Нужно ведь пользоваться любой выгодой, самой малой, а стать наложницей Рамиро, значит, завоевать особое расположение, заручиться поблажками... Кстати, пока мы разговаривали в Часовне, удалось подслушать несколько интересных реплик. А потом Рамиро попросил задержаться...
- Вежливо и благородно попросил.
- Да, поверь. Даже извинился. Немедленно предупредил: не истолкуйте ложно, если не хотите - вы совершенно свободны ответить отказом безо всяких неприятных последствий. Но лучше, говорит, проведите ночь со мною, по причинам, о которых не имею права сообщать... И я согласилась.
- Понятно.
- А потом... Потом он пояснял: вам надлежит провести эту ночь в Часовне, ибо мы намерены разделаться с Фельтоном. Санчес весьма высокого мнения о твоих бойцовских качествах и не желал, чтобы
