я присутствовала при схватке врукопашную, поножовщине и неминуемой стрельбе.
- Когда?
- После полуночи. Когда все до единого уже наверняка уснут.
- Причина?
- Стерва Толсон. И дурища Олкотт. Муж в общих чертах изложил этой безмозглой ваш замысел, а женушка проболталась лучшей, закадычной приятельнице. Та ринулась уведомить Рамиро. Считает, что если с нами обращаются гуманно и мягко, было бы преступлением затевать бойню и бежать, подвергая опасности всю группу. А еще она из тех, кто не признает насилия над ближним даже во имя справедливости.
- Миранда Мэтсон, - заметил я, - люто ненавидела огнестрельное оружие. Орудия упомянутого насилия...
- И Рамиро понял: в первую же удобную ночь ты выйдешь охотиться. И дал заговору вызреть полностью, чтобы захватить виновников на горячем и преподать остальным... незабываемый урок. Понимаешь, незабываемый! Неизмеримо хуже, чем назидательное убийство Миранды Мэтсон!
- Понимать-то понимаю, но зачем же тогда отпустил тебя назад?
- Во-первых, я сказала: если выйду из Часовни поутру, заспанная, усталая - все единодушно сочтут, будто я предала Фельтона в лапы убийцам, и уж тогда несдобровать, и здесь, и по возвращении в Штаты. На клочки растерзают. По меньшей мере, возбудят уголовное дело. А вдобавок, не вернувшись вовремя, я дам тебе повод насторожиться и, возможно, приступить к решительным, непредвиденным действиям, прежде чем Рамиро явится для расправы.
- И как же условились?
- Ты заснешь, и прочие тоже, а я незаметно выскользну, дам знать. Коль скоро вскинешься и спросишь, куда направляюсь - объяснение простейшее: в уборную. Прямо Самсон и Далила! - хмыкнула Франческа.
Она легонько потерлась лбом о мою щеку.
- Но что же нам делать, Мэтт?
- Излагай предложения, - ответствовал я. - Эй, а почему это вдруг 'нам'?
Франческа удивленно сказала:
- И эту бестию считают хитрым наемником правительства? Подумай! Ускользнешь, значит, я предупредила. Значит, моя голова с плеч долой. Рамиро взбесится, а если Рамиро бесится, лучше находиться подальше. Как минимум, он приказал бы сделать мне косметическую операцию ружейным прикладом. Или того хуже.
Поелику я отмолчался, Франческа быстро продолжила:
- Хоть бы оценил... жертву, принесенную ради тебя. Мэтт, Мэтт! Милый, поверь, я просто не могла дозволить им с тобою расправиться! Не могла! И прибавила нежданно спокойным голосом:
- Отсюда ведет в Копальке старая тропка археологов. Короткий путь напрямик. И только я знаю о нем.
- Где?
- Понимаешь, мы отреставрировали мощеную дорогу, и прежняя стежка, расчищенная для пущего удобства, сделалась ненужной, потому что от Императорской арки до Великого двора в Копальке стало возможно добраться на джипе, а от Арки до Лабаля, сам видишь, четверть часа ходьбы. Дорога, должно быть, заросла, но не настолько, чтобы сделаться вовсе неодолимой. Во всяком случае, по ней пробираться легче, чем по диким джунглям. И старая мельмекская мостовая начнется мили через полторы, совсем удобно станет. Не заплутаешь... Э, да ты же видал ее сам, покуда мы осматривали руины!
Я поколебался и молвил:
- Негоже бросать остальных. - Замотав головой, Франческа выпалила:
- Ваш отчаянный план обречен, Мэтт! Изначально был обречен, а уж теперь, когда Рамиро прознал обо всем, и не надейтесь преуспеть. Ну, схватят вас, ну замучают. А сумеешь улизнуть - вернешься с подмогой.
- Пожалуй, ты права, - ответил я неторопливо. - Идет. Натягивай ботинки: сквозь тропическую сельву в сандалиях не продираются. Выберемся, пока будут сменять часовых.
Все получилось до глупого просто. Мы даже не стали дожидаться разводящих. Караульный, который кругами передвигался по вершине теокалли, мешкал на дальней оконечности площадки, а боец, дежуривший подле Богадельни, удалился к западным кельям и закурил, поднеся пламя спички к лицу и на добрую минуту лишившись возможности видеть в наступившей сызнова темноте.
Я подал Франческе безмолвный знак. Выскользнув из кельи, мы юркнули за каменный выступ. Миновали мужской нужник, уже заполненный на треть и напропалую благоухавший. Недоступные для обозрения как с теокалли, так и с платформы, простершейся перед Богадельней, я и Франческа осторожно, чтобы не вызвать маленькой лавины, спустились по щебнистому противоположному скату. Ветер полностью заглушил шорохи потревоженной гальки.
Мы кинулись вдоль опушки, старась держаться поближе к деревьям, в густой тени. Черный джемпер-'водолазка' и темные брюки делали меня в сущности невидимым, а кумачовая блуза Франчески во мраке ночи тоже не могла привлечь постороннего взора.
Часовой, следивший за окрестностями с высот Цитадели стал совершенно безопасен, ибо на подобном расстоянии следовало обладать глазами орла, чтобы приметить потонувшие в темноте человеческие фигуры. Но еще наличествовал партизан, выставленный у мощеной тропы на Копальке...
Франческа схватила меня за руку, свернула в чащу. Прикрывая лицо ладонями и пытаясь не запнуться о какой-нибудь некстати подвернувшийся корень, я шагал ей вослед. По счастью, дорожка, прорубленная археологами, не успела чрезмерно зарасти; ползучие растения пытались, правда, вернуть себе утраченные права жительства, но не слишком успешно. Двадцатью минутами позже мы вынырнули на прогалину.
Караульный сидел, прислонившись к толстому древесному стволу с подветренной стороны и сладко спал, уложив штурмовую винтовку поперек выпрямленных ног и надвинув на глаза козырек армейского кепи. Мы проскользнули ярдах в пятидесяти, миновали Императорскую арку и уже вознамерились было углубиться в джунгли, где, по шепотом произнесенным словам Франчески, тропинка продолжалась, но я осмотрелся и увидел поблизости маячившую на фоне прерывисто освещаемых луной, летящих над самой землею облаков исполинский силуэт Монастыря.
- Ну-ка, погоди, велел я. - Я обернусь мигом.
- Ради Бога, опомнись, Мэтт! В келью могли прийти, могли обнаружить наше отсутствие! Бежим!
- Не бойся, говорю. Не задержусь. Обнаружить нужное место оказалось делом двух или трех минут. Запустив руку в щель под каменной глыбой, я нашарил и вытащил тридцативосьмикалиберный смит-и- вессон, терпеливо ждавший урочного часа. Огнестрельное оружие за поясом сразу же придает уверенности и смелости кому угодно. Я не составлял исключения. Коробка с десятью запасными патронами отправилась в карман брюк.
Франческа дожидалась подле устья лесной тропы, дрожала всем телом, словно ждала, что сквозь Императорскую арку вот-вот промчится размахивающая винтовками погоня. Вздрогнула, негромко ахнула, давая понять, что не слыхала моего приближения до последней секунды. Возможно, так и было в действительности.
Ветви раскачивались, листья шелестели, ветер негромко подвывал в доисторических руинах, точно сонмы древних индейских душ изливали свои жалобы живущим.
Тропа вилась по непроницаемо темной чащобе несколько сот ярдов, а затем Франческа опять вывела меня к мощеной дороге, по которой встарь никогда не катилось колесо - население Центральной и Южной Америки непостижимым образом обходилось без этого полезнейшего устройства - и копыто конское не цокало, ибо первая лошадь сошла на здешнюю почву с корабля испанских конкистадоров три тысячелетия спустя.
Позади затрещал кустарник.
Знакомый голос промолвил:
- Будьте любезны, сеньор Фельтон, подымите руки.
- Он отыскал револьвер! - поспешно сказала Франческа. - Рамиро, он отлучился на пять минут; уверена, что бегал за оружием. Припрятал в развалинах Монастыря, как и предполагалось. Полковник
