качества этого футболиста были запредельными, что и позволило ему впоследствии сделать блистательную карьеру. Благодаря таким людям мы сделали то, что многим казалось нереальным, - оставили за бортом Евро-92 Италию и вместо нее поехали туда сами.
Впрочем, нужно было еще одолеть Кипр. Подготовка к этой игре выдалась непростой. Во-первых, была отвратительная погода. Во-вторых, у некоторых игроков откуда ни возьмись возникло какое-то непонятное пренебрежительное отношение к работе. Больше всего претензий у меня было к Добровольскому.
Я понимал, что если мы сейчас что-то не предпримем, то проблема разрастется. Такой микроб действует быстро, так же незамедлительно следовало его убить. Несмотря на наши добрые отношения с Игорем, я отправил его со сбора домой. Команде нужен был конфликт, для того чтобы встряхнуться. У Добровольского специфический, сложный характер - разговоры с позиции силы, уговоры не проходили. Либо работаешь, либо нет. Не готовишься - уезжай. На уговоры времени не было. Я сказал ему: «Если не можешь перестроиться, уезжай. Но помни: закрыть за собой дверь очень легко, открыть снова - неимоверно сложно». Игорь уехал. Мы два тайма мучились с Кипром, и, если бы на выручку не пришел Мостовой со своими нестандартными действиями, бог знает что могло бы произойти.
Проблема настроя на слабого соперника актуальна всегда. И для тренеров в том числе. Когда перед нами команда, которой ничего не надо, которая ниже классом, искать для футболистов стимулы практически невозможно. В то же время эти самые слабые команды выходят против вас раскрепощенными и играют, как могут, в свое удовольствие, ради удовлетворения своих амбиций перед своими болельщиками. Конечно же, мое высокое мнение о Добровольском как об игроке после той истории не изменилось. Многие ребята потом за него просили. Учитывая то, что я знал его с 16 лет, мы все-таки сумели найти с Игорем общий язык. Он играл уже тогда за швейцарский «Серветт», я поехал посмотреть его в деле и остался доволен увиденным. Добровольский вернулся в сборную.
Игорь Добровольский, олимпийский чемпион 1988 года, полузащитник «Динамо» (Москва), «Олимпик» (Марсель), «Дженоа» (Генуя). Ныне главный тренер сборной Молдавии:
Я знаком с Анатолием Федоровичем с 16 лет. Вряд ли будет преувеличением сказать, что дорогу в футбол открыл мне именно он. Мы были вместе как игрок и тренер в различных сборных страны, начиная с юношеской и заканчивая главной национальной командой, под его руководством я работал в московском «Динамо». В моем развитии Бышовец сыграл определяющую роль. Кроме того, он дал мне и первое наставление как тренеру. Перед тем, как решиться на новую профессию, я встретился с Анатолием Федоровичем и получил от него кое-какие советы. Ведь играть самому - это одно, а тренировать - принципиально иная вещь, и Бышовец помог осознать это. Он вспоминает в книге мои пенальти бразильцам и немцам? Я рад, что вспоминает, и сам с удовольствием это делаю. Те удары в Сеуле и Норчеппинге помогли и мне, и ему…
* * * Принципы - очень удобная вещь. До той поры, пока ты не начинаешь их отстаивать. Настраивая себя на максимальный результат, я должен потребовать прежде всего с себя. Я не имею права показываться перед игроками в нетрезвом виде, не имею права опаздывать на работу, не представляю себе, как можно выйти неподготовленным к занятию. Только с таким отношением я получаю право требовать сам. Без этого права тренер является безоружным и вряд ли может достичь результата.
В основе каждого успеха лежат усилия многих людей. Если вспоминать Олимпиаду, то это самый яркий пример, иллюстрирующий вышенаписанное. На высочайшем уровне проявили себя игроки, тренеры, оргкомитет, руководство нашего футбола, конечно же, Вячеслав Колосков. Было единство, которое стало в определенной мере гарантией результата. В 1992 году ничего подобного и близко не было - отношения с Вячеславом Ивановичем у меня стали натянутыми, поскольку появились некоторые камни преткновения. Чемпионат мира 1990 года, закончившийся неудачей, оставил за собой крайне неприятный шлейф - с игроками не рассчитались полностью за участие в чемпионате, за рекламу от спонсоров. Я имел основания опасаться того, что будет происходить в Швеции, где мы попали, надо сказать, в крайне тяжелую группу к ФРГ и Голландии. Кроме того, сборная испытывала некоторые проблемы при подготовке к чемпионату Европы. Директор базы в Новогорске, не попав в состав делегации на Евро, саботировал обслуживание сборной. База оказалась абсолютно неготовой, поля были в страшном состоянии. Это сейчас там отличные газоны, евроремонт в номерах, очень удобные кровати и в целом комфортные условия. А главное - атмосфера, пропитанная доброжелательностью и желанием работать на результат. Это удалось сделать за короткий срок Николаю Сидоровичу Доморацкому, большому другу хоккеистов Харламова и Фетисова.
Стало ясно, что после тяжелейшей травмы крестообразных связок не поедет на турнир Кульков, который был для меня одним из ключевых футболистов. То же самое - Мостовой, игрок с уникальной техникой и мышлением, которого я всегда высоко ценил. Ну и самое главное, не было атмосферы, о которой я никогда не устану говорить, - той атмосферы единства, которая является залогом половины успеха. Беспокойство игроков нагнетало отношения между командой и федерацией. Быть может, в плохих отношениях с Колосковым и его заместителем Тукмановым была и моя ошибка, быть может, где-то нужно было пойти на какие-то компромиссы. Но существовали объективные трудности, о которых было сказано выше.
Сборная ехала на чемпионат Европы, тем не менее, в какой-то непреодолимой уверенности в успехе, которая в определенный момент начала меня смущать. Пришлось снова искусственно создавать маленькие конфликты для погашения нездоровой эйфории. Проблемой было то, что кое-кто после тяжелого сезона, проведенного за границей, пытался сам регулировать свое физическое состояние, даже Леша Михайличенко, с которым мы всегда были в великолепных отношениях. Физическая подготовка - деликатный вопрос, он всегда должен быть стопроцентно согласован с главным тренером (так, как это произошло между мной и Качалиным), здесь нет места никакой анархии. Лешу освободил от нагрузок доктор без моего ведома, что мне не понравилось, но в целом проблема, как я уже сказал, лежала не в Михайличенко, а в обстановке в команде в целом.
Криминала в том, что доктор не сказал мне о том, что освободил Михайличенко, не было, - он думал, что Леша согласовал этот вопрос со мной. Но это являлось для меня поводом. Не для того, чтобы наказать провинившихся, а чтобы создать фон, который бы разительно отличался от того, что сопутствовал нашей подгов какой-то момент это дало плоды. Мы сыграли дома товарищеский матч с Англией 2: 2, потом в Копенгагене сделали ничью 1: 1 с будущими чемпионами Европы, которые только за неделю до нашего матча узнали, что поедут в Швецию вместо Югославии. Впрочем, достойная игра, показанная в тех встречах, еще больше укрепила в нас самоуверенность, сомнений в том, что мы решим задачу выхода из группы, отчего-то не было. И это несмотря на то, что предстояло первых два матча провести с ФРГ и Голландией! Я беспокоился. Ведь помимо того, чтобы создать рабочую атмосферу, тренер еще и ответственен за морально-волевой настрой, направленный на решение максимальной задачи. Я смотрел на подопечных и совершенно необъяснимо расстраивался. Что-то сквозило такое, что невозможно было описать, но очень смущало и приводило в нервное состояние. К тому же вокруг команды уже в Швеции было какое-то непривычно большое количество разных людей, живших с нами. Иногда это неплохо - у игроков есть возможность пообщаться, эмоционально переключиться с футбола на что-то еще. Но перебарщивать тоже нельзя. Жить всегда надо отдельно, пусть у руководителей футбола и может быть возможность иногда видеть команду. На игру необходимо концентрироваться, что невозможно в нерабочей атмосфере. Надо признать, я не до конца был последователен в своих решениях и считаю, что я виноват в том, как все в итоге произошло. Я переоценил тот факт, что мы хорошо подготовлены с футбольной точки зрения, и считал, что сторонние факторы не повлияют на результат. Я ошибался. Хотя сначала все выглядело очень даже многообещающе…
* * * Настоящей бедой было то, что мы были сборной без гимна, без флага, без страны… На специальном совещании тренеров команд-участниц в Париже уже после турнира мне пришлось выступать с докладом. Как-никак мы сыграли вничью с чемпионами мира и с чемпионами Европы, а также обошли в квалификации бронзового призера чемпионата мира 1990 года - Италию. В итоге за весь цикл мы проиграли всего один матч. Всех интересовали вопросы тактики, подготовки и так далее. Но больше всего собравшихся поразил тот момент, когда я стал говорить о том, что к чемпионату Европы готовилась команда страны, не имеющей ни гимна, ни флага и представляющая неизвестно какое государство. Я в ту минуту смотрел на Ринуса Михелса и видел, что он с трудом себе представляет, как это вообще возможно. Не
