нибудь сообщить о коконах.
– Ты имеешь в виду полицию?
– Вроде того.
– Знаешь, что они сделают?
– Закрутят гайки, – сказал я. – Но это даст нам право взбунтоваться.
– Они не станут сжигать их. Возьмут образцы на пробу – Я уверен, что они примут меры предосторожности Бобби засмеялся.
Я засмеялся тоже, но в этом смехе было больше горечи, чем веселья.
– О'кей, свистни мне, когда начнется поход на замок. Но сначала Орсон и ребятишки. Потому что пожар помешает нам передвигаться по Уиверну.
Я вставил чистую кассету во вторую деку.
Бобби спросил:
– Хочешь сделать копию?
– Это не помешает. – Магнитофон заработал, и я обернулся к нему:
– Ночью ты что-то сказал.
– Думаешь, я помню всю чушь, которую несу?
– Это было на кухне бунгало, рядом с трупом Делакруа.
– Там слишком воняло.
– Ты что-то услышал. Поднял глаза и посмотрел на коконы.
– И сказал: «Должно быть, это у меня в голове».
– Правильно. Но когда я спросил, что ты слышал, ты ответил: «Самого себя». Что ты имел в виду? Бобби допил пиво, остававшееся в его бутылке.
– Ты положил кассету в карман. Мы собирались уходить. И тут мне показалось, что кто-то сказал: «Стой».
– Кто-то?
– Сразу несколько человек. Они сказали хором: «Стой, стой, стой».
– Моррис Уильямс и группа «Зодиаки».
– Ты мог бы быть ди-джеем на «Кей-Бей». Но потом я сообразил… что все они были моим голосом.
– Твоим?
– Это трудно объяснить, брат.
– Наверно.
– Я слышал их секунд восемь-десять. И даже позже… Чувствовал, что они еще говорят, но уже тише.
– Подсознание?
– Может быть. От этого мурашки по телу бегут.
– И что еще они говорили?
– Ну, во всяком случае, они не подговаривали меня принести девственницу в жертву Сатане или убить папу римского.
– Только «стой, стой, стой», – сказал я. – Как закольцованная лента.
– Нет, скорее как настоящие голоса по радио. Сначала я подумал, что они раздаются… откуда-то из бунгало.
– Ты поднял фонарь и осветил потолок, – напомнил я. – Коконы.
В глазах Бобби отражался слабый свет лампочки, горевшей внутри магнитофона. Он не отводил взгляда, но молчал.
Я тяжело вздохнул.
– Мне кое-что пришло в голову. После того как я позвонил тебе из Мертвого Города, мне стало неуютно под открытым небом. Поэтому, прежде чем позвонить Саше, я решил зайти в бунгало, где я не буду так на виду.
. – И из всех домов выбрал именно этот? С телом Делакруа на кухне. И коконами.
– Вот об этом я и думаю, – сказал я.
– Ты тоже услышал голоса? Типа «входи, Крис, входи, садись, будь как дома, скоро мы вылупимся, входи, присоединяйся к компании»?
– Никаких голосов, – сказал я. – По крайней мере, тех, о которых я догадывался бы. Но едва ли я выбрал этот дом по чистой случайности. Может быть, что-то заставило меня войти именно в него, а не в дом по соседству.
– Психический вудуизм?
– Или песня сирены, которая заставляет неосторожных моряков бросаться в море.
– Это не сирены, а червяки в коконах.
– Откуда мы знаем, что там червяки?
– Уж, во всяком случае, не щенята.
– Я думаю, мы пришли в это бунгало как раз вовремя. Бобби немного помолчал, а потом сказал:
– Такая мразь может заставить забыть о веселье весь мир.
– Ага. Я начинаю чувствовать, что мне место в школе для дураков.
Дублирование закончилось. Я положил копию на столик для записи нот, взял перьевую ручку и спросил:
– Как лучше всего назвать симпатичную песенку в стиле «нео-Баффетт»?
– 'Нео-Баффетт'?
– Ее только что написала Саша. В стиле Джимми Баффетта. Южное бахвальство, беспечный взгляд на жизнь, солнце, море – но с грустным концом и выводом о необходимости учитывать реальность.
– 'Текила с бобами', – предложил он.
– Годится.
Я написал это название на ярлыке и сунул кассету в пустое гнездо полки, на которой Саша хранила свои композиции. Тут было несколько десятков таких кассет.
– Брат, – сказал Бобби, – если понадобится, ты отрубишь мне голову?
– С удовольствием.
– Тогда подожди, пока я не попрошу.
– Конечно. А ты мне?
– Только скажи. Чик – и готово.
– Пока что я чувствую трепет только в животе.
– Думаю, что в данных обстоятельствах это нормально. Я услышал громкий щелчок, несколько щелчков потише, а затем безошибочно узнаваемый скрип двери черного хода.
Бобби захлопал глазами.
– Саша?
Я прошел в освещенную свечами кухню, увидел Мануэля Рамиреса в форме и понял, что эти звуки издавал полицейский пистолет-отмычка. Мануэль стоял у кухонного стола и сверху вниз смотрел на мой 9- миллиметровый «глок». Он увидел его сразу, несмотря на недостаток света. Я положил пистолет на стол, когда Бобби огорошил меня вестью о похищении Венди Дульсинеи.
– Дверь была заперта, – сказал я Мануэлю, когда следом за мной на кухню вошел Бобби.
– Ага, – сказал Мануэль и показал на «глок». – Ты купил его законным путем?
– Это сделал отец.
– Твой отец был преподавателем литературы.
– Это опасная профессия.
– И где он его купил? – спросил Мануэль, беря пистолет.
– В магазине «Оружие Тора».
– У тебя есть разрешение?
– Будет.
– Это уже не имеет значения.
Тут открылась дверь кухни, выходившая в коридор первого этажа. На пороге стоял Фрэнк Фини, один из помощников Мануэля. На мгновение мне показалось, что его глаза подернуты желтым, как занавески на
