сердце. Она понимает его лучше любого друга, лучше любой другой женщины. Они не просто подходили друг другу. В мыслях, ощущениях и восприятии они дополняли друг друга, совпадали их эмоциональный и физический циклы. Уже давно такого с ним не было. Точнее, полтора года. Со времени смерти Линды. А ведь он и не надеялся встретить такого близкого человека. Какое это счастье — не быть одиноким.
— Почти приехали, да? — спросила Ребекка.
— Осталось минуты две. — Джек, подавшись вперед, нервно всматривался в заснеженную дорогу через маленький кусочек чистого стекла.
'Дворники', все в ледяной коросте, шумно скребли по нему, с каждым движением делая свою работу хуже и хуже.
4
Лавелль поднялся с кресла-качалки.
Маленькие убийцы, которые вышли из ямы, сейчас подкрадывались к детям Доусона. Настало время устанавливать с ними колдовские связи.
Не включая света, Лавелль подошел к комоду, открыл один из верхних ящиков и вытащил оттуда горсть шелковых ленточек. Подошел к кровати, положил на нее ленты и быстро сбросил с себя всю одежду. Обнаженный, он сел на край кровати и обвязал пурпурной ленточкой правую лодыжку, а белой — левую. Даже в полной темноте он без труда различал цвета. Длинную алую ленту Лавелль обернул вокруг груди, прямо над сердцем, желтую обвязал вокруг лба, зеленую — вокруг правой кисти, черную — вокруг левой. Ленты олицетворяли связи Бокора с существами из ямы, соединяя его с ними. Контакт устанавливался сразу же по завершении ритуала.
Он не собирался полностью контролировать действия этих дьявольских созданий, не смог бы этого сделать, даже если бы захотел. Покинув яму и устремившись за жертвами, они руководствовались собственными соображениями и прихотями. Но, совершив убийство, возвращались в яму. Вот и весь контроль, которым обладал Лавелль в отношении них.
Ритуал с лентами лишь приобщал Бокора к собственно убийству, подсоединял его к этим тварям нервными окончаниями. Он мог видеть их глазами, слышать их ушами, ощущать все, как они. Когда их острые когти вопьются в тело Дэйви Доусона, и его руки разорвут плоть мальчика. Когда их клыки вонзятся в шею Пенни, и у Лавелля на языке будет железистый привкус ее крови. Подумав об этом, он задрожал от возбуждения. Если рассчитано все верно, то Джек Доусон должен оказаться в доме Джэмисонов именно тогда, когда его детей будут разрывать на куски. Детектив должен приехать в тот момент, когда существа- убийцы накинутся на Пенни и Дэйви. Хотя Доусон и попытается их спасти, он тут же поймет, что отогнать маленьких тварей от их жертв или убить невозможно. Он будет беспомощно смотреть, как драгоценная кровь его детей брызгами летит на него. Это будет верх наслаждения.
Лавелль сладострастно вздохнул.
От предвкушения острого удовольствия его даже передернуло.
На ночном столике он нашел бутылочку с кошачьей кровью, обмакнул в нее два пальца и поставил по алой точке на каждой щеке. Еще обмакнул пальцы и намазал кровью свои губы. После этого той же кошачьей кровью нарисовал простое 'веве' на обнаженной груди.
Лежа на спине, Лавелль вытянулся во весь рост.
Пристально глядя в потолок, он начал тихо напевать.
Вскоре его душа и тело перенеслись в другое место. Нервные связи с маленькими убийцами установил он удачно, и они заработали. Лавелль оказался в вентиляционной системе дома Джэмисонов метрах в десяти от решетки, выходившей в гостевую комнату. До цели маленьким существам оставалось только два поворота по вентиляционному ходу.
Дети были уже рядом.
Девочка была совсем близко.
И маленькие хищники, и он ощущали ее присутствие.
Близко. Очень близко. Еще один поворот по трубе, затем прямо, затем еще один поворот. Близко.
Время пришло.
5
Стоя на шкафчике, вглядываясь в темноту, Пенни услышала вдруг свое имя.
Оттуда, из стены, из вентиляционной системы. Голос был хриплый, жестокий. У нее перехватило дыхание, она словно онемела.
— Пенни? Пенни?
Она кубарем слетела со шкафа, подбежала к Дэйви, обняла его и встряхнула.
— Проснись, Дэйви, проснись!
Он проспал не больше получаса, но глубоко ушел в сон.
— Что? А?
Пенни крикнула:
— Идут! Они идут! Надо побыстрее одеться и выбираться отсюда. Быстрее!
Они идут!
И она стала звать тетю Фэй.
6
Джэмисоны жили в двенадцатиэтажном многоквартирном доме. Улицу, на которой он стоял, еще не чистили от снега. Джек медленно проехал по ней метров двадцать, но затем машина попала в сугроб, образовавшийся на дорожной выбоине. Джек испугался, что они застряли: под колесами и вокруг лежал двадцатисантиметровый слой снега. Помня только что полученный урок, он осторожно дал задний ход, потом передний, снова задний, снова передний.
Раскачав машину, Джек выбрался из сугроба. Проехав две трети подъездной дороги, он нажал на тормоза, и машину пронесло прямо к нужному дому.
Он распахнул дверцу. Ледяной ветер ударил ему в лицо, словно паровой молот. Джек пригнул голову и, обойдя машину, направился к тротуару. Ветер швырял в него острыми кристалликами снега, и он двигался почти вслепую.
Когда Джек поднялся по ступенькам и распахнул стеклянную дверь вестибюля, Ребекка была уже там. Показав полицейский значок и удостоверение изумленному консьержу, она сказала:
— Полиция.
Швейцар, пожилой дородный мужчина, с волосами такими же седыми, как снег на улице, сидел за столом между двумя лифтами, потягивая кофе. Спасаясь от метели, он устроился вполне уютно. Наверное, это был дневной швейцар, подменявший ночного, или новенький, потому что никогда раньше, приезжая к Джэмисонам забирать детей, Джек его не видел.
Швейцар спросил:
— Что такое? Что случилось?
В этом доме не привыкли к тому, чтобы что-нибудь случалось. Дом был первоклассным по всем параметрам. Даже сама мысль, что возможна какая-то неприятность, заставила швейцара побледнеть, и цвет его лица сравнялся с цветом волос.
Джек нажал на кнопку вызова лифта и бросил:
