уже нет. Согласен? Ты понимаешь, что я тебе говорю?
Или кивнул. Лола сказала, что отпустит его, но он должен вести себя спокойно. Он поправил куртку и пригладил волосы. Спереди у него болталась дурацкая прядь, все время падавшая ему на лицо, а сзади он был выбрит практически наголо.
- Мы ищем маленького Константина. Последний раз он шлялся у Фобур-Сен-Дени. И не говори мне, что не знаешь его. Я знаю, что ты его знаешь. Мне так сказали.
- Что ты от него хочешь?
- Отвечай на вопрос, Или. Ты знаешь, где Константин?
- Константин сбежал, и я ничего не знаю. Вообще ничего. Он не хотел приходить сюда работать. Он сбежал. Я не лгу полиции, клянусь! Это правда.
- Если он сбежал, то твои начальники наверняка ищут его. И они должны были с чего-то начать. Скажи нам, с чего.
- Клянусь, я не лгу полиции, я ничего не знаю.
- Тогда мы забираем тебя в участок, - сказала Ингрид, напустив на себя суровый вид.
- Я ничего не знаю, клянусь, клянусь!
- А кто-нибудь его знает? - спросила Лола. - Кто-нибудь знает, где он?
- Может быть, повар?
- Какой повар?
- Я не знаю его имя. Я знаю ресторан. Иногда он давал поесть. Поэтому Константин ходил туда. На Пассаж-Бради.
- Если ты мне наврал, то я вернусь завтра, и тебя отсюда выкинут. И это лучшее, что может с тобой случиться.
- Клянусь, клянусь! Я все рассказал. Повар - это точно.
- Ладно, Или, можешь идти. Если ты этого хочешь.
Именно этого-то он и хотел. Ингрид и Лола смотрели, как он направляется к воротам Дофина.
- Лола, у тебя нет ощущения, что мы вернулись к исходной точке?
- Да нет же, Ингрид, говорю тебе, ночь только началась.
- Кстати, знаешь, кого мы напоминаем?
- Жан-Поля Готье и Мэй Уэст?
- Нет! Красавиц…
- Дневных и ночных, да?
- Точно!
10
Пассаж-Бради был погружен в полумрак. Однако его нарушал слабый свет, лившийся из «Красавиц». Лола была склонна усмотреть в этом какой-то знак, однако впечатление нарушали крики, доносившиеся из освещенных окон. Парочка выясняла отношения. Или, вернее, женщина изливала свой гнев на голову мужчины, пытавшегося сохранить самообладание. Голос принадлежал Хадидже. Ингрид и Лола быстро переглянулись и подобрались поближе к ресторану.
- Тебя волнует только то, что из-за задержания ты провалила кастинг. Все дело в этом.
- ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ!
- Только то, что есть.
- ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я РАССКАЗАЛА ТЕБЕ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, В ЧЕМ ДЕЛО, ДА?
- Да, только не кричи. И не ругайся.
- Все очень просто. Ты сказал мне, что твоя жена умерла, да, конечно! Однако ты заботливо скрывал от меня, ОТЧЕГО ОНА УМЕРЛА!
- На полтона пониже, пожалуйста! Если бы ты спросила, я бы сказал тебе, отчего.
- Тебе плевать, что я выглядела как дура в глазах этого злобного маленького полицейского.
- И мы снова возвращаемся к тебе. Печально.
- Я говорю не о себе. Я говорю о нас, Максим. Из-за тебя я поругалась с родителями. И с братом тоже.
- Так у тебя есть брат? Вот это новость!
- Дело не в этом. Мой брат - грязный тип, однако он прав, когда говорит, что я живу со стариком, который никогда на мне не женится.
- А что изменит женитьба?
- Мне плевать на женитьбу, вопрос не в этом. Я прекрасно обхожусь и без твоих обещаний. Но меня бесит, что ты постоянно скрытничаешь. И благодаря этому полицейскому я еще узнала, что ты ходишь на массаж к американке, похожей на трансвестита.
- Но это вовсе не секрет.
- Ах вот как?
- Ингрид Дизель - просто моя подруга, и она прекрасно делает массаж. Это снимает стресс. Тебе тоже надо попробовать.
- А еще, тебе наплевать на меня.
- Я, я, я! Ты ни о чем другом не говоришь, Хадиджа.
- Ты ничего не понимаешь, Максим, и я сыта тобой по горло. Я ухожу.
- Ты свободна.
- Все так просто. И тебя это вполне устраивает.
- Что ты хочешь сказать?
- Мне больше нечего тебе сказать. Прощай.
Ингрид и Лола спрятались за росшими на террасе деревьями. Хадиджа вылетела из ресторана, как бомба, громко стуча по тротуару острыми каблучками своих ботинок.
- Твердый характер, - заметила Лола.
- Я бы назвала это bad temper. Дурной нрав.
- Предвзятость.
- Что?
- Ты неравнодушна к Максиму. Я же не вчера родилась.
- А вот капли дождя, затуманившие твои очки, родились только что. Протри стекла, Лола.
- Не уводи разговор в сторону, Ингрид. Дай ему идти своим чередом, это очень хороший разговор, и, по сути дела, он тебе только приятен.
- Говорю тебе, твои очки залиты дождем. Вытрешь ты их или нет?
- Вытру, вытру.
- Ну что будем делать? Зайдем или нет?
- Зайдем.
- Хорошо. Пошли.
И они толкнули дверь. Максим стоял за стойкой бара. Он только что достал бутылку, которая появлялась на свет лишь по поводу какого-то особого события. Или особой неприятности, признаки которой ясно читались на его лице. Сквозняк, впущенный в помещение женщинами, слегка развеял атмосферу печали. Лола подошла поближе к бару, к бутылке. На этикетке с голубым ободком кто-то от руки написал: «Англескевиль, 1946». Она вспомнила. Об огненной воде, которая обжигала пищевод и пропитывала плоть запахом похожих на стеклянные яблок.
- Вы подоспели к кальвадосу. Уверен, Ингрид никогда не пробовала такой штуки.
Максим поставил на обитую кожей стойку еще две рюмки. И наполнил их.
В «Красавицах» было и вправду хорошо. Лола оставила свой плащ на спинке стула. Максим поднял свою рюмку.
- За женщин! И забудем прошлое!
Она чокнулась с ним и воспользовалась этим, чтобы бросить взгляд на Ингрид. Та не отрывала глаз от
